Автор:Trii-san
Бета: старалась сама, как могла
Персонаж: Арно Савиньяк
Тема подарка: выигранное пари
Персонажи: Валентин Придд\Арно Савиньяк
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Дисклаймер: мир и персонажи принадлежат В. В. Камше, все остальное мне
Саммари: Иногда выбор стоит того, чтобы его сделать.
Предупреждение: слэш
Развернуть
За окном ярко светило солнце, под его лучами снег сиял как-то особенно ярко, рассевшись на ветвях деревьев, весело щебетали птахи, таяла сосулька, звонко роняя на подоконник крупные капли, и даже монотонный голос капитана Дювье, нудно зачитывающего результаты последней ревизии, не мог испортить настроения. Тем более, что многие утверждали, будто под его малоразборчивое бормотание спится особенно сладко. Но спать на совещании было решительно нехорошо, да и любой звук отзывался в похмельной голове болью, хоть она все время и норовила устроиться на пухлой папке с докладами. Арно тяжело вздохнул и с вожделением покосился на стоящий возле окна, а поэтому недостижимый, графин с водой. Во рту было гадко, так, словно там погостили закатные кошки, а солнечный свет вызывал одно желание – спрятаться где-нибудь и никогда, никогда больше не показываться на белый свет. Словом, теньент Савиньяк страдал от похмелья и тихо всех ненавидел. Он устало окинул взглядом комнату, невольно встречаясь глазами с Валентином. Тот моргнул, ужасно напоминая при этом Гектора – любимую рыбку дяди Гектора, и недовольно поджав губы, отвернулся. Арно скривился, ну конечно, куда какому-то теньенту Савиньяку до лощеного полковника Придда, назначенного на эту должность самим Первым Маршалом. Ну и ладно, ведь он, Арно, точно знает, что мерзкий Спрут негодяй и предатель! И обязательно это докажет! И вот тогда-то посмотрим, кто будет смеяться последним! Он так увлекся сладкими картинами мести, что не заметил, что совещание закончилось, только когда его потряс за плечо дежурный офицер. Щеки теньента вспыхнули, когда Арно понял, что умудрился задремать с открытыми глазами, стыд, да и только! Он выскочил в коридор, радуясь тому, что никто этого не заметил, но оказалось, что радоваться было рано. Заворачивая за угол, Арно явственно различил доносящиеся из-за неплотно прикрытой двери голоса:
- Вы заметили, как тих сегодня младший Савиньяк? Клянусь, за все утро он ни разу не назвал Валентина предателем! Не болен ли он?
- Болен? Если и так, то причина его болезни более чем приятна. Так мечтательно улыбаются только влюбленные.
Дальше Арно уже не слушал, он несся прочь по коридору, уши пылали от смущения и злости. Если он и мечтал, так только о том, как с позором будет изгнан Придд! Как можно было спутать его злорадную усмешку с влюбленной улыбкой?!
- Арно! – окликнул его приятель. – Сегодня мы собираемся у Мишеля, ты придешь?
- Конечно, Франс, - с трудом заставляя себя успокоиться, кивнул тот. – А сейчас не составишь ли ты мне компанию в фехтовальном зале?
- С удовольствием. Это туда ты так спешишь?
- Да, - Арно замялся. – Мне нужно срочно выбросить из головы пару вздорных мыслей.
- С удовольствием тебе в этом помогу!
На вечерние посиделки молодых офицеров командование смотрело сквозь пальцы, зимний плен оказывал дурное влияние на их горячие головы. Пусть уж горячатся здесь, в дружеских спорах здесь, чем в стычках с дриксами. Арно очень любил эти собрания: споры до хрипоты о военной тактике и стратегии, об будущем Талига и королеве, о предстоящих компаниях и дриксах, рассказы о благосклонных улыбках дам и сладости их поцелуев, заставляющие его прятать жаркий румянец, дружеских хлопки по плечу и мелодичный гитарный перебор, - все то, чего ему так не доставало. С восторгом новичка он с головой окунулся в в эту атмосферу, немедленно записав всех и каждого в друзья. Поэтому, когда после третьей бутылки «Крови» кто-то ответил, что «Ворону не могла отказать ни одна, даже самая холодная дама. И не только дама», он не заподозрил ничего плохого и охотно поддержал приятеля, завившего, что «слухи слухами, но старший Придд хоть рыбу-то не напоминал, не то, что Валентин. Эту статую никакие поцелуи не растопят». После этого предложили еще выпить, и еще…и как оказалось так, что он решился на спор соблазнить Придда, на утро Арно вспомнить не смог бы даже под угрозой расстрела. Мрачно созерцая собственное помятое отражение в зеркале, он поклялся, что капли больше в рот не возьмет! И условия спора выполнять не будет! И вообще, чем меньше в его жизни Спрута, тем лучше, поэтому он, Арно, больше не будет поддаваться на провокации! Укрепившись в этих благих намерениях, он спустился вниз, к завтраку, на котором, слава Создателю, виновник его размышлений отсутствовал. До самого ужина Арно счастливо избегал встречи с Валентином, до тех самых пор, пока не решил отправиться в фехтовальный зал. К его несчастью, генерал Ариго решил, что решить все свои разногласия они смогут, хорошенько погоняв друг друга по этому самому залу со шпагой в руках, и раз за разом ставил их в пару. Валентин был хорош, стиснув зубы, Арно признал это, когда тот в третий раз обезоружил его. Но он лучше бы отрезал себя язык, чем произнес это вслух. Вся его выдержка разбилась вдребезги, когда тот, расправляя смявшиеся манжеты, вежливо поинтересовался, не учился ли уважаемый теньент Савиньяк борьбе на дубинках, ведь его талант в этой области ничем не скроешь. Покраснев от злости, Арно покосился на тут же оказавшегося поблизости генерала Ариго, и не менее вежливо ответил, что нет, не занимался, но в свою очередь, не расскажет ли любезный полковник Придд, сколько нынче стоит честь, кому как не ему знать это. После этого надежды на примирение не осталось, и за шпагами уже они бегали по очереди. Генерал Ариго только головой качал.
Укладываясь спать, Арно долго сверлил потолок взглядом, словно спрашивая у него совета. Но потолок оставался глух к его воззваниям, зато на его расчерченном тенями полотне великолепно рисовались картины-воспоминания: Лаик – Валентин безразлично слушает разглагольствования Арамоны, заподозрившего в Ричарде изрядно насолившего ему графа Суза-Музу, выпускные экзамены - Придд сдает первым и выходит из аудитории, не обращая внимания на мольбы о помощи своих менее удачливых товарищей, пара месяцев назад – серый мориск, серая ткань дорожного камзола, холодные серые глаза, звание, полученное из рук Первого Маршала – перебежчик, предатель, вор, два часа назад – издевательский вопрос о шляпе, которую Арно не носит уже пару дней. Ладно, он сам виноват, не стоило начинать разговор о выскочках и лизоблюдах. Но ведь это правда! И в несправедливом наказании доставшемся ему виноват проклятый Придд! Арно скрипнул зубами, неловко поворачиваясь, все тело ломило, напоминая о вечерних часах, проведенных на плацу. Нет уж, никакой пощады для Спрута! Он выполнит условия спора, и тогда-то сполна отольются кошке мышкины слезки. Кроме того, может же влюбленный Придд чем-то отличаться от Придда невлюбленного? Уж Арно-то своего шанса не упустит и выяснит, наконец, все правду. И вуаля, Спрут с позором изгнан прочь, а Арно остается при своей шляпе. Вот тут-то ему и вовсе стало не до сна.
Валентин был той еще неприступной крепостью. А с какого края взяться за выполнение задуманного и вовсе было неясно. Если бы тот был девушкой, то Арно мог бы написать стихи, подарить цветы и украшения, может быть, исполнилть для нее пару сонетов – на этом месте воображение виконта Сэ иссякало. Но Придд девушкой не был, и это становилось проблемой. Может быть, стоило взять его лобовой атакой? Арно фыркнул, представив, как подходит к Валентину и…нет, целовать его Арно не собирался, но, например, скажет, что тот ему нравится. Воображение услужливо подкинуло картину, как наглый мерзавец все так же невозмутимо советует прогуляться виконту Сэ к кошкам, а над незадачливым соблазнителем смеется весь офицерский состав. Нет, следовало быть хитрее. Если он ни с того, ни с сего, начнет проявлять к Валентину знаки повышенного внимания, тот чего доброго еще насторожится. Поэтому стоило начать с мелочей. Например, он завтра вот возьмет и поздоровается с Приддом. Ничего особенного, простая вежливость. Главное не сорваться и не напомнить Спруту, где находится самое место для предателей. Арно удовлетворенно вздохнул, покрепче обнимая подушку, и наконец, провалился в объятия сна.
Проснувшись, он еще раз перед выходом напомнил себе, что же собирается делать. Разыскивать долго Придда не пришлось. Вот он листает какую-то книгу: темные брови задумчиво сошлись на переносице, тонкие пальцы постукивают по лакированной поверхности стола, отбивая незамысловатый мотив. Арно прищурившись, молча разглядывал своего соперника. Это тоже было одним пунктом из составленного ночью плана: найти что-то, что не будет его раздражать в Придде. Холодность вся его – это да, раздражает. И эта аккуратность, идеальность тоже - будто не живой человек, а картина какая-нибудь, так и хочется, например, провести рукой по волосам, взлохматить, и заставить, наконец, выбиться из этого образа. А еще глаза. Не поймешь, какого они цвета на самом деле. Когда так сосредоточенно молчит – серые, а когда гадости свои говорит, то голубые, а если он вот так поворачивается к окну, то они неожиданно зеленеют. Колдовство, да и только! А вообще красиво, конечно, волосы темные, глаза светлые, но его-то никто ведьмаком не назовет, в отличие от Арно и его братьев. Он-то знает, что раньше таких вот темноглазых блондинов сжигали за колдовскую внешность, Руппи говорил. Руки у Придда красивые, но сильные, иначе не смог бы так долго продержаться против самого генерала Ариго, а вот пальцы тонкие, мама говорила, что такие только у настоящих аристократов бывают, признак чистоты крови, или что-то в этом роде. У самого Арно тоже такие, но следит он за ними не так тщательно как Придд, вон заусеницы обкусанные, на мизинце ноготь и вовсе потемнел – Арно его ночью нечаянно дверью прищемил, когда их по тревоге подняли на учениях. А еще Валентин высокий, выше, чем он сам, и очень прямой, будто палку проглотил. А может, заледенел в своем равнодушии вот и не гнется. Это тоже раздражало, но теперь его стало даже чуточку жалко, он ведь, как цыпленок в скорлупе. Вот только, стоит Валентину открыть рот, как сразу вся охота жалеть его пропадает. Это же надо такой язвой быть! Арно вздохнул, пора было заканчивать смотрины, тем более что Валентин уже заметил, как он на него пялится, вон, как бровь вверх поползла. Пора было переходить к выполнению плана:
- Доброе утро, герцог, - кажется, что на его приветствие все обернулись. Чувствуя, как начинают пылать щеки, Арно предпринял тактическое отступление, едва дождавшись ответного: «Доброе утро, виконт Сэ».
Почти неделя ушла на то, чтобы Валентин перестал на него удивленно коситься, когда Арно заговаривал с ним о погоде или о блюдах, поданных на ужин, или о новых пуговицах на мундире капитана Гирке, или о любой другой теме, которая не могла задеть их обоих. С каждым разом список этих тем таял, и Арно вздохнул с облегчением, когда он сам замешкался, вспоминая, о чем же планировал поговорить с Приддом, и тот сам завел разговор о стихах. С этого момента все стало значительно проще, и каждый раз подходя к Валентину, он перестал волноваться как унар в Лаик перед ответом у доски. Но время шло, а Арно все никак не мог перейти к более решительным мерам.
Выход нашелся совершенно неожиданно. После ужина офицерам и солдатам предоставлялось свободное время, обычно Арно проводил его с приятелями, но этим вечером он собрался посетить библиотеку: в последнее время ему не спалось, и он решил найти книжку поскучнее. Что-то вроде сочинений какого-то философа, о котором им рассказывали еще в Лаик, кажется, он писал длиннющие трактаты о пользе древесины и влиянии движений листвы на судьбу.
- Виконт Понси был бы от него в восторге, - фыркнул про себя Арно, потянувшись за очерком исследований Золотых Земель известного путешественника Хоссе.
Именно эту книгу читал ему Эмиль на ночь, когда он капризничал и отказывался засыпать. Путешественник, может и был великим, но литературного таланта не имел, и его очерки больше напоминали хозяйственные списки, которые им зачитывал на собраниях капитан Дювье. Уже на второй строчке малыш Арно начинал клевать носом, а к четвертой он уже крепко спал, и книжка откладывалась до следующего раза. И теперь, когда его ни с того, ни с сего начала одолевать бессонница, было бы глупо не воспользоваться своим самым лучшим снотворным.
Однако снотворное так просто в руки не давалось. Томик плотно засел на своей полке стиснутый по бокам томиками Вольтера, и сдаваться отказывался. Но Арно был настоящим Савиньяком, и отступать не привык, разозлившись, он резко дернул, вытаскивая книгу, вместе с десятком других. Быстро оглянувшись по сторонам и убедившись, что свидетелей разгрома библиотеки не было, он принялся складывать книги. Его внимание привлекает одна из них – тонкая книжонка в потрепанном переплете, полустертая надпись на обложке гласила: «Искусство обольщения. Двадцать способов покорить самое холодное сердце». Арно даже думать не хотелось о том, как она могла оказаться здесь, он торопливо сунул книжку на полку, и быстро, так, будто за ним гнались все закатные кошки, покинул библиотеку.
Его хватило почти до отбоя. Вернувшись в комнату, он полистал взятые «Очерки», походил из угла в угол, написал письмо матушке, почистил оружие, но гадкая книжонка отказывалась покидать его мысли, и упрямо стояла перед глазами, нахально шелестя листами и подмигивая заглавными буквами. Не выдержав давления, Арно сдался, натянул сапоги и опрометью кинулся в библиотеку, ведь после отбоя она была бы уже закрыта. Книжка нашлась сразу. Буквально сама прыгнула в руки, будто ждала его. Короткими перебежками добравшись до собственной комнаты, он глубоко вздохнул, и открыл книгу на первой попавшейся странице.
«Напишите стихи. Юные и не очень эрэа ценят пылкие признания в любви. Сравните ее губки с кораллами, нежность кожи с шелком, а блеск ее глаз с блеском брильянтов на обручальном браслете, и при следующей встрече, она взглянет на вас благосклонно».
Арно фыркнул. Ну что за глупости! Он так и знал, что ничего путного не найдет в этой книжонке! Но как вытянется лицо у Спрута, если он получит что-либо подобное: «У тебя глаза - два брильянта в три карата», «губки у тебя – створки две в ворота рая». Вот и отличное начало, кстати. Он притянул к себе белые листы бумаги и чернильницу, но как назло из головы все связные мысли куда-то подевались. Лист постепенно покрывался осьминожками и гордыми профилями оленей, но ни строки выдавить из себя не удавалось. И как же Вольтеру удалось столько написать?!
Арно тяжело вздохнул. Как там советовал метр Бинэ в Лаик? «Сначала попробуйте себе представить адресата: какой он, как двигается, что говорит. Потом вспомните, какие чувства он у вас вызывает, на что они похожи?» Ладно… К слову о Лаик, Валентин всегда был такой изящный, аккуратный, ни одной лишней складочки на унарском платье, на лице вечное замкнутое выражение, отбивающее всякое желание заговорить с ним, - больше ничего о нем Арно и не смог вспомнить. Второе воспоминание было более яркое: Валентин – предатель и перебежчик, в пропыленной дальней дорогой одежде, и не думает оправдываться или хоть как-то объяснить свое появление, и ему верят все, кроме самого Арно! Он бесил и раздражал до зубового скрежета одним видом! Арно и был бы рад никогда больше не видеть его бледное по-рыбьи бесстрастное лицо, но, увы, из-за проклятого спора он был вынужден сам искать встречи с Приддом! И… ему это начало нравиться! Теперь… Теперь Валентин все так же чаще молчит, говорит в основном Арно, он в самом деле много болтает, потому что тишина между ними нервирует его, и поэтому ему жизненно необходимо заполнять ее звуками, чтобы она не стала слишком уж...многозначительной. Наверное, из-за этого Валентин по-прежнему считает его дураком. Иначе почему стоит Придду поднять глаза, ловя его взгляд, как Арно начинает запинаться и, Создатель! краснеет!
Без вас хочу сказать вам много,
При вас я слушать вас хочу;
Но молча вы глядите строго,
И я в смущении молчу.
Что ж делать?.. Речью неискусной
Занять ваш ум мне не дано...
Все это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно...*
При вас я слушать вас хочу;
Но молча вы глядите строго,
И я в смущении молчу.
Что ж делать?.. Речью неискусной
Занять ваш ум мне не дано...
Все это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно...*
- Надо же, - изумился Арно, - а неплохо. Я, конечно, не второй Вольтер, но это уж лучше пней Барботты. Но в любом случае, глупости все. Не собираюсь я показывать это Придду! Не хватало, чтобы он надо мной посмеялся еще и из-за этого!
Глаза слипались, он с удовольствием растянулся на кровати, обняв подушку, чувствуя усталость и удовлетворение от проделанной работы. И сны ему в эту ночь тоже снились на редкость приятные. Настолько, что проснулся Арно только от громкого стука в дверь.
- Проспал! – ахнул он.
Собравшись в считанные секунды, он вылетел из комнаты, прихватив со стола приготовленные с вечера документы для генерала Ариго, не заметив, разумеется, что в их число попал и листок со вчерашним стихотворением.
Он умудрился не опоздать, хотя влетел в кабинет Ариго буквально минута в минуту. Генерал окинул взглядом запыхавшегося, встрепанного теньента, спрятал улыбку, и велел передать документы полковнику Придду. Арно, вспомнив про себя закатных кошек, поплелся к Валентину. Того в кабинете не оказалось, и он просто положил бумаги на стол, радуясь тому, что не придется столкнуться с предметов своих ночных размышлений.
Пропажу листочка со стихотворением, Арно обнаружил только к обеду, когда вернулся в комнату, чтобы переодеться после тренировки. Перевернув все вверх дном, он схватился за голову. Хорошо хоть, догадался не ставить роспись! Но листок все же следовало изъять! Он тихо крался по опустевших по случаю обеда коридорам, изо всех сил надеясь, что Валентин сейчас в столовой вместе со всеми и еще не успел разобрать документы. Но его ожидания не оправдались. Бесшумно приоткрыв дверь кабинета, Арно увидел, что Придд расположился за собственным рабочим столом, и держит в руках тот самый листок. Похолодев, Арно вцепился в дверной косяк, мысленно взвыв от досады. И лишь когда Валентин отложил лист в сторону, он выдохнул, поняв, что все это время не дышал. Он ожидал всего, но не того, что Придд улыбнется. Эта была легкая, почти нежная, чуть насмешливая, и совершенно ему не свойственная улыбка. Арно потер глаза, но видение не исчезало. Отлепившись от стеночки, он побрел вниз, в столовую, заедать потрясение.
Тем же вечером Арно прочел книжку от корки до корки. Советы там, на его взгляд, попадались на редкость бредовые. Арно и в страшном сне не могло присниться, как он будет застегивать на шее у Валентина какое-нибудь украшение, а тот будет его благодарить: «спасибо, дорогой». А где взять цветы посреди зимы, он вообще не представлял. Впрочем, кое-какими из них он все же решил воспользоваться. Но пошло ли это на пользу оставалось большим вопросом. Например, когда благодаря Вальдесу в штабе появилась гитара, он попытался спеть «романтическую балладу». Но Валентин почему-то не оценил «А ты такой холодный, как айсберг в океане», и в ответ спел «Так вот какой ты, северный олень». Словом, вышло неудачно.
Так же, как и попытка пригласить Валентина на прогулку. Началась метель, они заблудились, и хорошо еще, что набрели на охотничью лачугу, где смогли переждать непогоду. Тогда-то Арно и обнаружил, что северянин Придд, может и холоднокровный, но совершенно не морозостойкий, и мерзнет больше, чем непривыкшие к суровым зимам южане. Правда, гордый Валентин старался этого не выдать, пока зубы стучать не начали и его ощутимо не затрясло. Арно помянул только закатных кошек и притянул сопротивляющегося упрямца ближе, кутая его в свой теплый плащ. Валентин тут же напрягся, буквально каменея под пальцами, и Арно с трудом удержался, чтобы не фыркнуть. Подумаешь, личное пространство нарушили, замерзнет же, гордец! Он поглаживал Придда по спине, как беспокойную лошадь, пока тот не оттаял и не расслабился. Так они и сидели, пока метель не стихла, выпуская их из снежного плена. За все это время они едва ли перекинулись парой слов, но Арно не мог отделаться от ощущения, что произошло что-то очень важное, но что именно он понять так и не смог.
После этого ему неожиданно начало казаться, что это Валентин пытается его соблазнить, а вовсе не наоборот, чего, конечно, не могло быть. Чтобы он не отдал, чтобы избавиться от этого наваждения! Все чаще он ловил на себе взгляд Валентина, его улыбку - самыми уголками губ, и ему приходилось отворачиваться, потому что предательски начинали пылать щеки, и удержаться от ответной улыбки было невозможно! Он старательно стал избегать прикосновений Придда, от которых, казалось, на ставшей вдруг чрезмерно чувствительной коже вспыхивали ожоги, а тот, будто и не замечал ничего. Да и откуда взялось это в вечно отстраненном Валентине? Тот то и дело ненароком прикасался: легко плеча – привлекая внимания, пальцев – передавая книгу, волос – убирая запутавшееся в светлых локонах перо. А еще он смотрел своими ледяными, непроницаемыми, непостижимыми глазами, и Арно уже отчаялся понять, какого они цвета. Это сводило с ума. Это злило. Он не мог оставаться равнодушным.
Ночи наполнились жаркими, спутанными снами, после которых Арно чувствовал себя совершенно разбитым. Едва ли он мог сказать, что ему снилось. Сны смешались с реальностью, и он запутался в них, будто в сбившихся простынях. Валентин, закусивший до крови губу, голова запрокинута, острый кадык вот-вот прорвет тонкую белую кожу, темные зрачки затопили светлую радужку, Придд, склонившийся над картой, тонкий палец скользит по извилистым линиям, тени разделили лицо на две половины, выбившийся локон – темное золото в свете свечей – что правдиво, а что лживо? Арно не знал. И каждый раз опасался и желал новой встречи, забыв обо всем на свете. О пари. И оно не заставило себя напомнить в лице недавних друзей.
- Арно, давно не виделись, приятель, - первая же фраза неприятно резанула слух.
Усилием воли подавив всколыхнувшееся раздражение, он обернулся.
- Мы виделись с вами, Жюль, не далее, как полчаса назад, где я имел удовольствие скрестить с вами шпаги.
- Учения, тренировки…но вы так давно не посещали наши скромные вечерние посиделки, дорогой мой друг, - мурлыкнул тот, подходя ближе. – Мы наскучили вам?
- Вы верно сказали о тренировках и учениях, к сожалению, у меня не остается времени и сил на развлечения.
- Весьма похвально, виконт. Но мы, как ваши друзья, не можем позволить вам изводить себя только работой, - до чего же неприятная ухмылочка, Арно ощутимо передернуло, когда Жюль продолжил. – И мы оказались не столько забывчивы, как вы, дорогой наш виконт. Ведь вы собирались развлечь себя одним пустяковым спором, и все мы так ждем его разрешения. Надеюсь, что слово чести, которое вы дали нам, что-то еще означает. Конечно, если вы еще ничем не запятнали ее, Арно.
- Что вы имеете в виду, Жюль? – ногти больно впились в кожу, теплая струйка поползла по ладони, но если Арно чему-то смог научиться у Валентина, то это выдержке.
- Ровным счетом ничего, пока ровным счетом ничего, друг мой, - хмыкнул тот. – Надеюсь, что вы не дадите мне оснований считать иначе.
- Дуэли запрещены во время войны, сударь, - вырвалось с шипением. – Но если вы в этом сомневаетесь, то надеюсь, не откажетесь скрестить со мной шпаги, когда мы вернемся в Олларию.
- Охотно, виконт, охотно, - сухой смешок. – Но от данного слова, вас это не избавляет. Мы ждем более активных действий, друг мой.
Хлопнув Арно по плечу, Жюль вышел, оставив его одного. Арно мутило. От этого разговора, от какой-то детской обиды, от стыда. Перед глазами плыл багровый туман, очертания коридора расплывались, он непременно на кого-нибудь наткнулся, если бы чья-то рука не придержала бы его за плечи, разворачивая к себе.
- Что с вами, виконт? Вы бледны, вам плохо?
Вырвавшийся смешок, больше напоминал всхлип. Валентин, конечно, кто еще это мог быть?
- Знаете, я, верно, проклят, - глядя в его глаза, медленно произнес Арно. – Вы мое проклятие.
- Вы бредите, - Арно хотелось поднять руку, чтобы разгладить прорезавшую гладкий лоб Придда тревожную морщинку. – Вы больны или пьяны, но в любом случае, если вас кто-то увидит, у вас будут неприятности. Идемте.
Словно во сне Арно сделал несколько шагов, покорно следуя за ним. Пелена потихоньку развеивалась, начинала болеть расцарапанная ладонь, и он становился.
- Виконт? Что случилось? Вы остановились.
- Со мной все в порядке, герцог, - за собственную истерику было стыдно, Арно не решился поднять глаз. Если бы не истрепанные нервы и недосыпание, ничего бы не случилось. – Не беспокойтесь, я здоров. Просто не выспался. Не думаю, что вам нужно меня провожать.
Несколько шагов назад, рука задела стену, и он невольно зашипел от боли. Валентин, до этого недоверчиво следящий за ним, в несколько шагов преодолел разделяющее их расстояние и схватил его за руку, заставляя повернуть кисть тыльной стороной верх. Увидев сочащиеся кровью царапины, он поджал губы, и Арно отвернулся, чувствуя, что еще немного и не сможет скрыть разливающийся по коже румянец.
- Все в порядке? – льдом в голосе Валентина можно заморозить не одну реку.
- Да, - Арно упрямо вскинул голову, встречая его взгляд.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, затем Валентин отвел взгляд в сторону, но эта победа не обрадовала Арно.
Собственная кровать показалась ему неудобной и холодной, он долго ворочался, считал овец, ызаргов, спрутов, но промучавшись почти до часу ночи, сдался и встал. Он уже понял, куда вляпался по собственной глупости. Это все равно, что съесть последнюю баночку любимого варенья Лионеля и сказать, что это сделал Миль. В таких случаях матушка всегда советовала выбирать зло меньшее, и Арно предпочитал каяться в своих грехах Эмилю, в конце концов, тот был хоть вспыльчив, но отходчив, и не имел привычки загружать его повинную голову длиннющими заданиями по истории гальтарских обычаев или географии. Он провел пальцем по заиденевшему окну, узкая полоска расчертила стекло, разделяя его на две половины. На одной собственное слово, насмешки «приятелей», вся грязь, что может вылиться на него, если все откроется, на другой их зарождающаяся дружба с Приддом. Тот был не самым приятным человеком, и Леворукий поймешь, что там таится за его ледяным спокойствием, но было в нем что-то такое, что Арно не смог разглядеть раньше, а теперь, когда, наконец, ему позволили прикоснуться, он не хотел потерять. Арно тряхнул головой, убирая упавшие на глаза льняные пряди. Он ведь давно все решил, к чему теперь притворяться перед собой, к чему теперь эта трусость? Эмиль давно бы высмеял его, а Лионель посмотрел так, как умеет он один, и посоветовал начать уже действовать, дескать «под лежачий камень вода не течет, сударь мой, Арно, поторопитесь исправить все, что успели натворить». И они были бы правы. Завтра он непременно все исправит!
Где же можно было найти Придда, как не в библиотеке, где тот имел обыкновение прятаться средь книжных страниц, когда хотел уединения.
- Сударь, - Валентин аккуратно отметил, страницу, на которой остановился, и отложил книгу в сторону, и только тогда повернулся к Арно.
- Да, Арно, вы что-то хотели?
- Могу я с вами поговорить?
Арно закусил губу, подготовленная речь совершенно вылетела из головы. Валентин окинул его нечитаемым взглядом.
- Раньше вы не спрашивали для этого разрешения. Что-то произошло.
- Да. Нет. Наверное. То есть, да, - Арно запнулся. – Простите меня, - выпалил он, чувствуя, что краснеет.
- За что же? – темная бровь изумленно поползла вверх, а Арно был слишком смущен и зол на себя за это смущение, чтобы заметить затаившуюся в уголках губ Валентина усмешку.
- Я перед вами виноват, - он глубоко вздохнул, набираясь смелости, в самом деле, он офицер талигской армии или кисейная барышня, что за трусость?!
- Не трудитесь объясняться, ваша неспособность признавать собственные ошибки мне известна. Думаю, что также знаю, о чем вы мне хотели сообщить, - Арно замер, испуганно уставившись на поднявшегося Валентина – он, он все знал? Но как? – Идемте, виконт, здесь не место вести подобные разговоры.
- Я готов дать вам удовлетворение, сударь, - рукоять шпаги удобно легла в ладонь, но Придд только покачал головой.
- Указом командования дуэли запрещены, виконт. Не глупите, идемте же.
Комната Валентина обставлена совсем просто, даже аскетично, из личных вещей – лишь несколько книг и шейный платок, змеей свернувшийся на письменном столе. Арно неловко топтался на пороге, не зная, что сказать. Валентин все так же невозмутимо, как ни в чем ни бывало предложил ему вино. Арно зачем-то согласился, даже сделал пару глотков, но вкуса напитка так и не почувствовал. Он отставил бокал.
- Как я понимаю, вы сделали свой выбор, Арно? – на указательном пальце левой руки у Валентина кольцо – черненое серебро, крупный агат, сапфиры, смотреть на него проще, чем в светлые, изменчивые глаза, но так не честно, и Арно поднял голову, чтобы поймать взгляд Придда.
- Сделал. И глупостей тоже сделал много. Мне жаль. Я так ненавидел вас, что забыл обо всем прочем.
- Я польщен тем, какие сильные чувства, сам того не желая, вызвал у вас, - отчего-то в голосе Валентина слышна какая-то грустная усмешка. – Вам, право, не нужно рассказывать эту историю, глупо было думать, что ваши друзья сохранят все в тайне.
- Нет, я расскажу. Так будет честно, - и Арно действительно рассказывает, и про похмелье, и про изменчивый цвет глаз, и про спор, и про расчерченное напополам стекло, он говорил-говорил-говорил, захлебываясь словами, перебивая себя, обвиняя, оправдывая, пока неожиданно Валентин не оказался совсем рядом, на расстоянии выдоха. Арно осекся на середине фразы, изумленно вглядываясь в светлые изменчивые глаза. Сейчас они потемнели, расширившийся зрачок затопил радужку, Арно нервно облизнул моментально пересохшие губы, ощущая, как воздух между ними неожиданно сгустился, Придд, не отводя взгляда, нарочито медленно повторил его жест.
- Так что же вы решили, Арно?
Вместо ответа Арно подался вперед. У Валентина теплая кожа, мягкие волосы и холодные губы.
Когда он позволяет Арно отодвинуться, губы слегка саднит. Арно чуть изумленно моргает, старательно не обращая внимания на довольную усмешку Валентина. Он не ожидал, что это будет так, так…
- Это ваш ответ, виконт? - уточнил Придд, снова придвигаясь ближе.
Арно кивнул, кончики ушей пылали, но кто же виноват, что одна из половин стекла оказалась много большей, чем другая? А что делать со всем остальным они непременно придумают.
*М. Ю. Лермонтов
К фику прилагается иллюстрация, сделанная великолепной Tati-san, спасибо ей огромное!!! Я от него в восторге!!! Вообще автор не предполагал рейтинг...но художник видит так и я не склонна с ним спорить.
Осторожно рейтинг