Герой команды: Ротгер Вальдес
Тема: путешествие
Рейтинг: PG
Дисклеймер: мир и персонажи принадлежат В. Камше
Саммари: после войны Вальдес получил отпуск и отправился путешествовать.
1. "Веселый ветер", клип
смотреть
2. "Отпуск"
читать
"Очень надеюсь, я не промахнулся, и письмо вас найдет. Не хотелось бы гоняться за вами по всему побережью. Я иду в Ардору, буду ждать вас там. Если, конечно, вы с милым командиром по-прежнему не против моего общества.
Отпуск я получил. А также разрешение плыть в Улапп, в Багряные Земли, к Леворукому и всем его кошкам, и до весны не показываться на глаза. Командующий флотом был так любезен, что даже высказал мне подробно свои пожелания насчет приятного отдыха. Я-то думал, он уже не сердится. Хотя, возможно, это результат моей последней беседы с интендантом, мы немного не сошлись во мнениях. Хотя это уже неважно.
Так что, если вы, любезный принц, не передумали и собираетесь шататься по морям, пока не надоест, а точнее, пока не достанут, - вместо того, чтобы заранее обживать трон и вникать в государственные дела, я буду несказанно рад хорошей компании. Первым делом я иду на Марикьяру, а потом - что вы скажете о южном архипелаге? Давно я не видал, как растут апельсины."
Руппи перечитывал письмо уже в третий раз. И с каждым разом понимал все меньше.
Услышав, что некий ардорский купец привез ему письмо, он несколько удивился. Не ожидал, что его найдут так быстро. Если бы он пошел в Ротфогель сразу, как только получил известия из дома, он был бы там всего неделю назад. К тому же капитан надеялся, что искать его станут ближе к северу. Впрочем, этот вопрос отпал тут же, поскольку автором письма был не отец, не командующий флотом и даже не адрианианцы. Автором был Ротгер Вальдес. "Сказали - корабль военный, - бурчал купчишка, явившийся в порт вчера вечером. - Он там, значить, один будет, не ошибесси…" Но с какой стати Вальдес зовет его с собой в отпуск?!
Бросив случайный взгляд в окно, Руппи охнул, помянул Леворукого и выскочил на палубу. У борта стоял Ледяной.
Адмирал стоял очень прямо и смотрел на море. Хотя врач категорически запретил холод, ветер и прочие непременные атрибуты здешнего свежего воздуха, удерживать его в каюте Руппи не хватало духу. Но и позволить Олафу гробить остатки здоровья он не мог, так что честно торчал рядом и мучился.
Что остается, когда кончается война? Раны. Память. Боль. И враги, притаившиеся за углом. Уже после всего, неожиданно, непонятно - пуля в спину. Он выжил чудом - так сказал лекарь из Ордена Славы. Руппи мог бы еще понять, если бы стреляли в него, но почему Кальдмеер? Он хотя бы возможный претендент на престол… На опустевший престол.
Руппи привычно сморщился. Подобные мысли были сродни надоевшей зубной боли - ноет-ноет и никак не отвяжется, и нельзя надолго забыть. Ну почему все так получилось? Магнус Аристид пытался объяснить, но он и сам не знал всего. Наверное, нужно радоваться, что они успели сбежать из Эйнрехта, но не успели отплыть. И что после этого родители предпочли вернуться в поместье - за три дня до того, как… Он и теперь толком не знал, что именно. Просто столицы не стало. Будто нечто огромное прошлось по домам и людям, оставив на месте прочных, надежных стен каменное крошево. И немногих уцелевших, не способных связать и двух слов. Да и много ли расскажешь, когда на тебя вдруг падает небо?.. На месте Большого города - развалины. От дворца не осталось и развалин. Ничего. И никого. Ни кесаря - Руппи надеялся, что он так и не пришел в себя, не увидел… Ни его жены, ни сына - больше уже не встанет вопрос о его праве на трон. …Ни дочери, ни ее любовника. Ни тварей, которых они прикормили.
Ни Элизы.
Это меньше всего укладывалось в голове. Элиза Штарквинд, со всем семейством, осталась там. Навсегда. Как же это?.. Бабушка казалась вечной и несокрушимой, как горы. Поверить нельзя, что ее уже нет. Надо же было им вернуться в столицу! И теперь, когда нет ее сына, он сам - один из наиболее вероятных претендентов на престол. Судя по письму отца, даже самый вероятный. Вот уж действительно, беда не приходит одна.
- Нашли? - спросил Олаф, не оборачиваясь. С заметным сочувствием. Решение Руппи не возвращаться немедленно домой он воспринял, как детский каприз, но спорить не стал. Он вообще вел себя, как вежливый гость, и Руппи каждый раз становилось мучительно стыдно. Несправедливость происходящего его убивала. Он, вчерашний лейтенант, получил чин капитана и отличный корабль. А Ледяной, лучший адмирал Дриксен, оставался частным лицом! Вернуть ему звание и должность так никто и не подумал. А в последнем письме отец ясно написал, что, так как по состоянию здоровья он не может выполнять свои обязанности…
Олаф на такое известие лишь заметил, что это чистая правда. Со своим обычным спокойствием. И это когда Руппи рычать готов был от злости! Да если бы не Олаф! Кто, как не он, со своими моряками, сумел навести в охваченной паникой стране хотя бы подобие порядка? Ну, еще Орден Славы, конечно, выручил. А остальные, те, что теперь делят власть - где они были? По домам сидели, как мыши, и пискнуть боялись? Ничего, он им еще все скажет - когда адмирал окончательно поправится, когда они вернутся. Только пусть сначала выберут нового кесаря.
- Нет, это не из дома, - слава Создателю, у них еще есть время! И свобода. Пока что. Руппи поежился.
Серое небо, серая вода. Холодно. Ветер. Пробирает до костей, а ведь осень только-только началась. И когда это мир успел стать настолько неуютным местом? Почему раньше все это не имело значения?
После того выстрела вдруг оказалось, что далеко не все довольны действиями Совета Троих и Семнадцати. А главное - мирным договором, связавшим все северные страны на двадцать лет. Конечно, воевать они и сами не смогли бы еще долго, но магнус Ордена Славы добивался именно полного мира. По его словам, любая война в ближайшие годы могла разрушить саму Кэртиану, и без того стоящую на грани. Как ни странно, Талиг и Гаунау его решительно поддержали, и мир был торжественно заключен - под угрозой немедленной казни для любого преступившего, независимо от причин. Казалось бы, все его приняли - и вот, вдруг… По слухам, едва ли не треть армии оказалась в недовольных.
А хуже всего было то, что суд так и не состоялся. Не было ни официального оправдания, ни помилования. Не до того всем было. Кто стал бы заниматься каким-то старым, нелепым обвинением, когда вокруг такое? И нет в живых ни обвинителей, ни судей, а тот, кого собирались судить, чуть ли не единственная надежда и спасение? Вот и осталось обвинение висеть над их головами. Хорошо еще, что теперь - их, а не одного лишь Олафа. Все равно свинство. А ведь его пытались отстранить от этого дела! Награды, производство в чин, благодарность Совета - все ему, словно Кальдмеер и ни при чем! Руппи усмехнулся. Ну, уж это у них не вышло. Он достаточно ясно дал понять, что от своего адмирала не отступится.
Отец был не слишком доволен. Считал, что сын напрасно рискует своим будущим. Ну, может, и так. Руппи не слишком разбирался в политике, особенно теперь. Как только Олаф немного поправился, он просто забрал свой новенький фрегат и старую надежную команду, и убрался подальше от дома под предлогом охоты на пиратов (на севере и впрямь пошаливали), объяснив родителям, что там будет в большей безопасности. Возможно, даже не врал. Во всяком случае, тогда даже мама не возражала против его отъезда. Зато теперь его очень настойчиво зовут домой. Где он - кандидат на престол, а Олаф - под трибунал. Интересно, что страшнее?.. Тем более, что с обнаглевшим прибрежным барончиком он разобрался за два дня, а все остальное время просто гулял вдоль побережья. …А ведь стань фок Фельсенбург новым кесарем, он мог бы первым же приказом восстановить Олафа во всех правах… Нет. Не думай об этом.
- Что-то случилось в порту? - адмирал осторожно повернул голову.
- Нет, это Вальдес… - Руппи запнулся, не зная, как рассказать невероятную новость. - Прочтите сами! - нашелся он. Вот, кстати, и повод увести его с холодной палубы. - А то я что-то ничего не понимаю.
Идет слишком медленно. Все-таки ему вреден холод! Может быть, вернуться?.. Отец пишет, что покушавшихся нашли. Все уладилось, порядок восстановлен. Но возвращаться Руппи боялся. Почему он так ясно чувствует, что дома его ждет западня? Нет, не убийцы и не суд. Хуже. Пуля в грудь страшна вдесятеро меньше, чем пуля в спину. Но однажды понимаешь, что десять пуль в спину - ерунда по сравнению с милой просьбой и ласковой улыбкой.
- Ну как? Хочешь полюбоваться на апельсины? - Таких веселых глаз у Олафа он еще не видел.
- Апельсины? - не понял Руппи. - Вы думаете, это… можно?
Он сам поразился прозвучавшей в голосе надежде. Только бы Олаф ничего не заметил! Это нелепо, дико, но… как было бы чудесно! Забыть все вопросы и страхи. Не прятаться, не доказывать себе, что прав. Просто уплыть на юг в компании сумасшедшего фрошера. В отпуск.
И еще. Он никогда не видел, как растут апельсины. Только в детской книжке. И даже на картинке усаженные круглыми плодами деревья казались невероятно красивыми. Ничего общего с обычными яблонями у дома… Руппи тряхнул головой, отгоняя глупые мечты. Ну что это, в самом деле?
Ледяной, к счастью, не заметил его метаний. Он отложил письмо и задумчиво улыбался.
- Очень лестное предложение, но… признаться, даже от Вальдеса я такого не ожидал.
- Вы думаете, нам стоит… с ним встретиться? В Ардоре?
- Почему бы нет? - спокойно спросил Олаф. - Мы ведь все равно туда идем? Интересно, что он такого натворил? - если бы говорил не Ледяной, Руппи бы поклялся, что это прозвучало мечтательно.
***
- Мир. Благолепие, аж страшно. Пятнадцать сортов вина в последнем захудалом портовом кабаке. Живи да радуйся, - вопреки собственным словам радостным Бешеный не выглядел. Олаф понимающе кивнул:
- Скучно?
В ответ последовал невероятно тяжкий вздох.
"Астэру" они действительно нашли уже в порту. Появлению фрегата Бешеный, казалось, слегка удивился, но уже через полчаса сидел за столом бок о бок с Олафом, пил кэналлийское и жаловался на жизнь, будто нет ничего привычней, чем адмирал Вальдес в гостях у капитана дриксенского флота. Руппи с удовольствием отметил, что удрученный вид гостя Олафа не убеждает. Смеющиеся глаза очень уж контрастировали с похоронной физиономией.
- Мертвый штиль, хуже не придумаешь, - заявил тем временем гость.
- Вы не слишком привыкли к мирной жизни, - задумчиво сказал Кальдмеер. - Как и я. Но, поскольку в ближайшие двадцать лет войны на севере быть не может, нам так или иначе придется стать штатскими.
- Сохрани Создатель! - содрогнулся Вальдес. - Это не жизнь. Такое случается, что военному ни в одном кошмаре не приснится. Нет уж, ну его, - он допил вино, подумал и налил еще. - И пить столько нельзя. Даже дядюшка Везелли - помните моего дядюшку?
- Генерал Вейзель? - припомнил Олаф.
- Он самый. Образец трезвого ума и благоразумия, скучный, как эсператистская проповедь. Представьте, одним прекрасным вечером влез на марсовую площадку флагмана и вырезал на мачте святую Октавию. На спор. И ворчал при этом, что нынешняя молодежь самых простых вещей не умеет. Молодежь - это я, - пояснил он. - Вообще-то речь шла о найери, но для этого Курт слишком набожен. А жаль, хотел бы я посмотреть… Аларкон потом со мной три дня не разговаривал. Но что было делать? "Астэра" далеко стояла, он бы протрезветь успел.
- Как вам это удалось? - не понял Олаф.
- С первой попытки не вышло, - признал Бешеный. - Но, я же говорю, - мир! Чем еще заняться-то?
Кальдмеер покачал головой.
- А вы не меняетесь… Генерал, надо полагать, тоже был недоволен?
- Дядюшка? Да, он немного сердился. Хотя меньше, чем когда мы с Хулио затащили его в веселый дом мамаши Лизетты, - он неожиданно фыркнул. - Вот это была сцена! Неизвестно, кто был больше потрясен - он или дамы! И не смотрите на меня с таким укором. Он сам признал, что это лучше, чем свалиться в бочку с пивом. Да и интендант, думаю, с ним бы поменялся.
- И в самом деле, - задумчиво согласился адмирал. - Я начинаю понимать, почему вас отправили в отпуск так… решительно.
- Решительно? - поднял брови Вальдес. - А, ну да. И за это тоже. Хотя пиво все равно было паршивое, - махнул он рукой. - Адмирал был больше всего расстроен, когда новый склад смыло. Да, я же не сказал - интендант теперь новый, говорят, Манрикам родственник. Ну и пожадничал, поставил возле самого Ротванда, а мы как раз неподалеку стрельбы отрабатывали. Скалу тряхнуло хорошенько, домик и поплыл.
Ледяной снова покачал головой - на этот раз вроде бы недовольно. Ротгер только пожал плечами.
- Его предупреждали. Торговый порт не там, - его голос прозвучал неожиданно жестко.
- Но ведь мир, - заикнулся было Руппи.
- Мир миром, а порт военный. Соображать надо. И святош навезли, - добавил он вдруг.
- Вы же не возражали, когда Орден Славы… - Руппи осекся. Бешеный кивнул.
- Орден Славы, да. Но тут еще и другие явились. Особенно хорош был некий клирик из Каданы, большой знаток нечистой силы. Ведьм, значит. Как он нам пел о вреде суеверий! Он нас спасать от них приехал, - пояснил Вальдес. - От суеверий и языческих обрядов. В Хексберг.
- Из Ордена Чистоты? - насторожился Руппи.
- Из Ордена Знания. Автор каких-то знаменитых научных работ. Понятия не имею, что он там знал о ведьмах… теперь-то, конечно, знает больше. Хотя новый трактат из этого вряд ли выйдет. Впрочем, кто его разберет, может, наоборот, вдохновится. Когда в себя придет.
- А что с ним случилось? - неподдельно заинтересовался Кальдмеер.
- Да ничего серьезного. Проснулся как-то раз на камешке, довольно далеко от берега. И прилив начинался. Ох, как он орал! - Бешеный мечтательно вздохнул. - Зато на берегу потом замолчал. То целыми днями рот не закрывался, а тут - как отрезало. Сколько ни расспрашивали… Ну, может, напишет потом. Ученый же.
- А ведьмы? Не рассказывали? - Руппи сам не знал, что его вдруг дернуло за язык. Ему показалось, что Олаф смотрит неодобрительно. Зато Вальдес прищурился, как довольный кот:
- А что ведьмы? Смеются, как всегда. Да я как-то не спрашивал. Что нам, поговорить не о чем, кроме этого дурака?
Уж конечно. Руппи опустил голову, надеясь, что никто не заметит внезапно загоревшихся щек.
В последний раз он видел ЕЕ в конце весны. Цвели яблони, звенели ручьи, от солнца кружилась голова. Война кончилась, жизнь победила. И можно было, позабыв все на свете, бродить по лесу, смеяться и слушать звон веселых колокольчиков. И казалось, счастье пришло навсегда. А на другой день был ранен Олаф…
- Но это все мелочи. Куда хуже другое. После дядюшкиных приключений он решил, что ему необходимо общество любимой супруги. И она приехала! Вы ведь не знакомы с моей дорогой тетушкой Юлианной? Нет, конечно. Хоть она и родная сестра моей матери, ни о каком семейном сходстве между нами нет и речи. Одно то, что она вышла за Вейзеля, говорит о многом. Строгие нравы. Несгибаемая добродетель. Так что я в последнее время почти не ночевал дома. Но самое страшное - она решила, что мне пора жениться. Мне!!! Можете себе представить? Она полагает, что это ее долг перед покойной сестрой - позаботиться о моем будущем.
Голос талигца отвлек от воспоминаний. Руппи вслушался и невольно прыснул. Бедняга Ротгер!
- …После вторых смотрин я понял, что дело плохо. Мне и прежде случалось встречать дам, одержимых мыслью о свадебном браслете, и это всегда предвещало различные неприятности, но удирать из собственного дома через крышу - это уж слишком. Особенно четыре дня подряд. Не то чтобы я был противником редких традиций. Это даже забавно, особенно для соседей, но увы! Проблема оставалась. Я знал, что переспорить тетушку, раз уж она за меня взялась, нереально.
- И тогда вы решили…
- И тогда я решил, что мне нужен отпуск. Командующий, как я уже сказал, был совсем не против. Рамон - хороший командир. И настоящий друг, несмотря на некоторое занудство. Я думаю, каких-нибудь полгода-год вдали от дома меня спасут. Конечно, бергерское упрямство вошло в поговорку, но все же у тетушки есть и другие заботы.
Пустая бутылка укатилась под стол.
- Да. Вот так и живем, - тяжело вздохнул Ротгер. - Вино. Купцы. Тетушка. Интендант, зараза. Когда-то я мечтал проплыть все моря мира. Все до единого! Вы не мечтали?
- У меня всегда были несколько иные заботы, - Олаф разглядывал свой бокал и чему-то улыбался.
- Ну да, ну да. У меня тоже. Флот. Война, политика, то-се… так время и уходит, - он сокрушенно опустил голову.
- Но ведь теперь мир, - нерешительно сказал Руппи.
- Мир, - с отвращением подтвердил Вальдес. Потом вдруг вскинул голову, оторвался от бокала и уставился на него восхищенным взором. - Мир. Ну конечно! Мир!!! Капитан, вы гений. Вы со мной? - тут же деловито уточнил он, переводя взгляд с Руппи на Олафа.
- По всем морям мира? - Глаза Олафа смеялись.
- Ну, можно не сразу по всем, - великодушно разрешил Бешеный. - Хотя… там видно будет. И не смотрите так скептически, вы что, думаете, я один без дела остался? Ого! На Марикьяре полно народу, которому резко стало нечем заняться. Я вообще здорово удивлюсь, если мы окажемся первыми. Вы слыхали, что где-то на юге, за Багряными Землями…
- Посреди безбрежного моря лежит счастливый остров, - подхватил Ледяной. - Вот только не помню, что там за счастье - то ли золотые россыпи под ногами, то ли вечная молодость.
- Марикьяре считают, что там живет дракон… да какая разница? Если б я отправился туда в шестнадцать - я как раз собирался - то уже бы его нашел! Ну, или другое что-нибудь. Представить страшно, сколько всего можно найти, за двадцать-то лет! Да я бы!..
- Вы об этом жалеете? - мягко перебил Кальдмеер, и Вальдес замолчал. Некоторое время внимательно разглядывал изумруд своего перстня.
- Да нет, пожалуй, - раздумчиво ответил он наконец. - Быть вольным бродягой, конечно, здорово, но… нет, покинуть дядюшку навсегда я не в силах. И девочки по мне бы скучали. Ну так что, прогуляетесь со мной? - спроcил он без всякого перехода. - Обещаю вам хорошую погоду и хорошее приключение. А может, даже не одно. Чем здесь-то торчать?
- Вы удивительно нелюбопытны, - заметил Олаф. - Вы даже не спросили, почему мы здесь.
- Я, честно говоря, кое-что слышал, - признался Вальдес. - Там у вас выборы кесаря намечаются? И глава рода избран быть не может? А не глава самого в настоящий момент влиятельного рода домой совсем не торопится?
Руппи спокойно выдержал его внимательный взгляд.
- Для трона годится не всякий, - безразлично заметил он.
- И не всякому годится трон, - кивнул Вальдес. - Вот я и думаю, что глупо шляться по окрестным портам и любоваться на моряцкие кабаки, когда можно заполучить настоящее путешествие. Я не прав, адмирал?
- Правы, - согласился Кальдмеер. - И вы, конечно, понимаете, что, несмотря на все эти мирные договора, наша служба и наш долг никуда не денутся.
- А я-то поверил, что вы нынче штатский! - расхохотался Ротгер. - Как все эти очаровательные господа из столицы, уверовавшие, что наступил новый Золотой век. Кое-кто уже пытается доказать, что границы и войны теперь ни к чему и нас ждет вечный мир. Понятно, что вскорости придется брать этих умников за шкирку и помаленьку наводить порядок, но, прикидывая оптимистично, года два у нас есть. А?
- Года два? Думаю, меньше, но… В конце концов, нам тоже положен отпуск. Если, конечно, капитан не против?
- Не против, - слегка охрипшим голосом подтвердил капитан.
- Отлично! - заключил Вальдес. - За это нужно выпить.
На палубе Руппи сразу зажмурился - заходящее солнце ударило в глаза. Ветер, немедленно забравшийся под мундир, был почти теплым. Чудесно! На юге сейчас совсем лето.
Уже у трапа он все-таки не выдержал:
- А все-таки, почему вы… - он запнулся. Нет, глупый вопрос. Не стоит. Однако Вальдес не спешил спускаться, стоял и смотрел выжидающе. И тогда капитан все же решился:
- Скажите, а как вы все-таки узнали, что адмирал… что мы здесь? И что Олаф захочет плыть с вами неизвестно куда?.. То есть в отпуск?
Бешеный ответил не сразу. Посмотрел куда-то вдаль. Потом взъерошил рукой волосы и очень странно улыбнулся.
- Да я и не знал. Я был уверен, что вы дома, а адмирал наводит себе порядок в Метхенберг.
Руппи просто потерял дар речи от такого признания:
- Но как же… ваше письмо!..
- Да вот так. То ли этот ваш торгаш полный идиот, то ли умнее самого Леворукого. - Он глянул на дриксенца и вдруг рассмеялся. - Бывает же… Я ведь не вам писал, а Луиджи. Помните его? Ну да, он ведь тоже теперь принц. И наследник престола. Еще весной начал искать повод свалить от наследства куда подальше. Ему невесту нашли, кстати, - принцессу, как положено, с приданым чуть ли не в Фельп стоимостью. Дома куча барахла ждет. Титул там, целый остров во владение… А он сбежал с девчонкой. Нашей, хексбергской. В рваной рубахе и без гроша в кармане. Мы договорились, что если меня отпустят, я его по дороге найду. Ну, что ни делается, все к лучшему, - подмигнул он онемевшему капитану.
3. "Улыбайтесь, господин адмирал"
читать
Уж сколько прошло времени, а Ротгер все никак не мог поверить, что ему удалось уговорить Ледяного на это безумие, по сути. Однако, глядя на Кальдмеера, задумчиво смотрящего куда-то вдаль, Вальдес не мог удержаться от улыбки. Как же легко стало теперь, когда больше не терзает душу тоска, от которой только ведьмы и спасают.
А Марикьяра уже близко, только вот у Бешеного возникла очередная безумная идея.
– Знаете, господин адмирал цур зее, Алвасете – невероятно живописное место…
– Ротгер, в который раз уже напоминаю вам, что это звание мне больше не принадлежит, – вот уж точно Ледяной, но Ротгера это не смутило.
– Олаф, это звание принадлежит тебе, несмотря на всяких Фридрихов и Бе-ме, покойных к тому же, уж поверь мне. И если ты хочешь снова поспорить об этом, то пожалуйста, только вначале скажи…
– Господин вице-адмирал, спорить с вами – занятие совершенно бессмысленное, как я успел убедиться, – Кальдмеер все также не смотрел на Ротгера, но Вальдес почему-то точно знал, что он улыбается, слегка, едва заметно, но это не делает его улыбку менее прекрасной. Слишком редко Ледяной улыбается в последнее время.
– А все же, не желаете полюбоваться гранатовыми рощами Алвасете?
– Если я откажусь, вы, Ротгер, станете меня уговаривать?
– Не перестаю удивляться вашей проницательности, Олаф, – Ротгеру вдруг надоело разговаривать со спиной господина адмирала. Проще попросить собеседника развернуться, но гораздо интересней просто обойти Ледяного и встать так, чтобы он мог смотреть только на тебя.
– Так ты согласен? – и на мгновение раньше прочитать ответ в глазах. И улыбнуться, прекрасно зная, насколько заразительна твоя улыбка. Улыбайтесь, господин адмирал цур зее, улыбайтесь.
– Капитан!
Ротгер подавил внезапно возникшее раздражение и переключил свое внимание на собственного первого помощника.
– Капитан, посмотрите, – произнес марикьяре, протягивая Вальдесу трубу. – Не нравится мне, как они идут.
Замеченная недавно тройка кораблей неуклонно приближалась. И уже было видно, что это не торговцы. Цельный флаг вился над каждым кораблем – мориски. Пиратов после войны хватало, но они редко появлялись здесь.
– Вы, кажется, жаловались на скуку, Ротгер?
– Знаете, Олаф, сейчас я предпочел бы поскучать…
Вот только удалось заманить Ледяного на «Астэру», как предстоит бой. Но все-таки, какая наглость! Нападать на корабль, идущий под талигским флагом, в дне пути от Алвасете.
– Ротгер, мне нужно вернуться, – естественно, Олаф не желает оставлять своего бывшего адъютанта без поддержки и совета. А придется. Сейчас уже слишком опасно идти на сближение, а то зажмут в тиски, и все, прощай Алвасете, здравствуй Закат. Впрочем, до него еще далеко, мориски хоть и опасны, но вряд ли … ой, вряд ли удастся этим пиратам справиться с двумя адмиралами.
– Дорогой мой адмирал цур зее, вы поздновато спохватились, – вот уж правду говорят, что Бешеный будет смеяться и в Закате. – Так что придется тебе, Олаф, задержаться на «Астэре» и немножко покомандовать. А я побежал к абордажникам, чую, одними пушками мы сегодня не обойдемся.
И Ротгер попытался быстро ретироваться с капитанского мостика, позволив Кальдмееру в одиночестве осознать сказанное, однако в этот раз Бешеный недооценил своего противника.
– Стоять, Ротгер, – голос Ледяного настиг его уже на ступеньках. Обернувшись, Вальдес невольно поежился от поистине ледяного взгляда, но отступать не собирался.
– Что такое, Олаф? Ты чем-то недоволен? – Бешеный решил сразу перейти в наступление. В голове в одно мгновение сложился прекрасный план, осуществление которого существенно подняло бы настроение не только ему, но и Ледяному. А то Ротгеру совершенно не нравилось в последнее время состояние Олафа.
– Господин вице-адмирал… – начал было Кальдмеер, но Вальдес не дал ему договорить.
– Вот именно. Знаешь, когда я последний раз участвовал в абордаже?
– Подозреваю, что в последнем бою с вашим участием, – холодно заметил Кальдмеер.
– Угадал, – Ротгер вновь улыбнулся.– Вот только это все не то. Иногда хочется просто побыть обычным матросом и ни о чем не думать.
– У вас это прекрасно получается, Ротгер.
– Ты же прекрасно понимаешь, о чем я говорю, – Бешеный подошел совсем близко к Олафу. – Позволь мне немного развлечься. Ничего нам эти пираты не сделают. Ну, сунутся на абордаж, так мы в два счета их выкинем с корабля. А второй раз они уже не полезут. Им их жизни и корабли дороже. А «Астэру» я могу доверить только тебе. Так что принимайте командование, господин адмирал.
– Раз вы, Ротгер, уже все распланировали, может, тогда расскажете, что мне делать, когда мне принесут то, что от вас останется. Здесь ведьм нет, и вы не Алва, – сейчас Кальдмееру удалось по-настоящему удивить Ротгера: никогда он еще не слышал столько яда в голосе Ледяного. Ох, не любите вы, адмирал, когда решают за вас.
– Ты слишком плохо обо мне думаешь, – Ротгер подошел еще ближе, почти вплотную. – Ничего не случится.
– Уже случилось, – Кальдмеер перевел взгляд с Ротгера на приближающихся пиратов. – Что вы встали, Ротгер? Вы же хотели к абордажникам? Ну так идите, только не забудьте предупредить команду о вашем решении.
– Так-то лучше, Олаф. Антонио, – окликнул Вальдес первого помощника капитана.– Я к абордажникам, командование принимает господин Кальдмеер.
Вопреки ожиданиям Олафа, Антонио воспринял заявление своего капитана совершенно спокойно, видимо, уже привык к безумным выходкам своего капитана.
– Какие будут указания?
Сбежав к абордажникам, Вальдес был абсолютно спокоен за корабль. Ледяной не хуже него умеет командовать, а то и лучше. Гораздо больше Ротгера беспокоили эти треклятые пираты. Что делать, если они смогут прорваться к капитанскому мостику? Вряд ли Олаф сможет постоять за себя – от ранения он оправился еще не до конца. Да и вообще пора господину Кальдмееру вновь привыкать чувствовать себя на корабле хозяином, а не гостем. Вот только, похоже, Ледяной разгадал задумку Вальдеса.
Пираты приближались, пытаясь окружить «Астэру» и «Огонек».
– Передайте на «Огонек»: «В абордаж не ввязываться», – Олаф спокойно смотрел на приближающиеся корабли. Любой из трех был меньше что «Астэры», что «Огонька», однако мориски были поопасней своих северных коллег, поэтому он беспокоился за Руппи. Слишком мало было у фок Фельсенбурга опыта морских сражений, тем более, что сейчас командовать придется самому. И на «Огоньке» слишком мало людей, чтобы позволить брать себя на абордаж, а вот «Астэра» вполне может себе такое позволить. Да и Ротгер горит желанием молодость вспомнить. А еще господин вице-адмирал жаждет растормошить своего друга-врага и думает, что Олаф этого не замечает.
«Огонек» немного отошел от «Астэры», чтобы не зацепить ее своими выстрелами, и за ним последовал один из пиратских кораблей. На долю «Астэры» осталось два. Ничего невозможно, бывало и хуже, плохо только, что сии пташки слишком маневренны, ну да крылышки мы им подрежем.
Вальдес с абордажной командой был на носу, когда «Астэра» дала первый залп, после которого в парусах обоих пиратских каперов осталось внушительное количество дыр, а на одном, похоже треснула одна мачта. Вальдес только усмехнулся - сам он поступил бы также. Впрочем, долго наслаждаться зрелищем немного потрепанного противника ему не позволили: ответный залп не заставил себя ждать. Эти твари целились по пушечным палубам, однако броню линеала не так просто пробить, а канониры у этих пиратов были так себе. А вот уже следующий залп «Астэры» сильно потрепал верхнюю палубу одного и добил треснувшую мачту другого. Упавшая мачта сильно затормозила один капер, зато другой подобрался совсем близко.
– Ну, что, покажем им, кто в этом море хозяин?– весело спросил Ротгер, проверяя пистолеты.
– А как же!
– Конечно!
– Покажем!
Странно, что еще нет команды «На абордаж», ведь мориски уже начали закидывать крюки, притягивая «Астэру» к своему борту. И тут вдруг полный бортовой залп, нацеленный ниже ватерлинии, превратил неплохой корабль в дырявую посудину, которая, стоит ее отцепить от красавицы-«Астэры», почти сразу пойдет ко дну. А вот теперь уже «На абордаж!».
Пираты, поняв, что их корабль для дальнейшего плавания непригоден, озверели и с удвоенной силой и быстротой полезли на «Астэру», и дружный пистолетный залп не остудил их пыл, хотя проредил орущую толпу. И тут же нарвались на клинки марикьяре. Вальдес справится, это видно уже сейчас, причем с минимальными потерями для себя, а Олафа заботил второй капер, который никуда не делся, и даже наоборот: от упавшей мачты избавились и теперь пытаются зайти с кормы, а «Астэра» сейчас не способна маневрировать.
Ротгер с абордажной командой довольно лихо расправлялись с морисскими пиратами, когда на «Астэру» обрушился залп второго противника. И тут же корабль сотряс ответный залп, который еще сильнее попортил паруса и снасти на верхней палубе. Привязанный к «Астэре» первый капер сильно набрал воды и тянул правый борт корабля вниз.
– Руби канаты, – крикнул Бешеный и, отмахнувшись шпагой от очередного мориска, подскочил к борту и рубанул по канатам, связывающим его драгоценную «Астэру» с идущим ко дну кораблем.
Однако, едва они успели освободить свой корабль от такого «якоря», как я другого борта на них посыпались пираты второго капера. «Ну что, Ротгер? Хотел абордажа? Получи!»
Внезапно выскочивший перед ним мориск рухнул на палубу, и Ротгер увидел, как по чужой рубашке растекается кровавое пятно. Но разглядывать чужие трупы было некогда: бой еще не кончился, хотя оставалось недолго. Загнанные на нос пираты все еще сопротивлялись, но их осталось слишком мало.
Олаф спокойно перезаряжал пистолет под удивленным взглядом Антонио.
– Что вы стоите? Их там еще много.
– Не думаю, что в таком дыму от моей стрельбы будет много толку.
Снова выстрел, и хотя в дыму видно плохо, Антонио сумел разглядеть еще одного мориска, павшего от пули Кальдмеера.
Кто-то сам прыгнул за борт, кого-то туда вышвырнули, но уже вскоре на палубе «Астэры» не осталось ни одного живого пирата. А мертвецы были незамедлительно отправлены туда же, куда совсем недавно прыгали их живые еще братья – за борт. Как ни странно, но среди своих потерь не было. Несколько тяжело, но не смертельно раненых, вот и все, не считая царапин и ушибов.
– Мы поразительно легко отделались, – заключил Ротгер, оглядывая свою потрепанную, но счастливую команду.
– Удивляетесь, Ротгер?– Олаф осторожно спускался с капитанского мостика.
– Радуюсь, – белозубая улыбка очаровательно смотрелась на черном от порохового дыма лице.– А вы не считаете это достойным поводом хотя бы для улыбки?
– Улыбки будут, когда я узнаю, как обстоят дела у Руперта, – Ледяной указал взглядом на приближающийся «Огонек». Третьего капера нигде не было видно, так что можно было смело предположить, что фок Фельсенбург со своей задачей справился отлично.
Когда корабли сошлись борт о борт, Олаф и Ротгер тут же перебрались на дриксенскую территорию, где их встретил сияющий Руппи.
– Все в порядке. Пираты на дне, у нас потерь нет, – доложил он, глядя на бывшее начальство.
– Вы тоже без потерь? За это надо выпить!– воскликнул Вальдес. – Руперт, тащите бутылки сюда. Не стоит сидеть в душной каюте, когда можно полюбоваться на прекрасный закат…
– И поблагодарить Создателя за то, что мы там сегодня не оказались, – закончил с улыбкой Кальдмеер.
– За это определенно стоит выпить!– улыбайтесь, господин адмирал, улыбайтесь.
– Завтра нас ждут гранатовые рощи и апельсины, – Вальдес с бутылкой пристроился на палубе у бортика, на который опирался Олаф.
– Скорее всего, нас завтра ждут верфи, – Кальдмеер был настроен более реалистично.– Несмотря на наше везение, кораблям досталось.
– Не-ет, завтра апельсины, а уж потом верфи и все остальное…
А на закате они уже входили в порт Алвасете.
4. "Ночь тысячи огней"
читать
Когда Бешеный с Ледяным и неизменным, как козни Леворукого, Руппи прибыли в Фельп, он встретил их яркими огнями и звонкими голосами жителей, которые не умолкли даже после заката.
- Мне уже нравится, как нас встречают, - заявил Вальдес, когда они шли по главной улице, заполненной танцующими людьми. - Хотя лучше бы вместо танцев они преподнесли нам вина.
Олаф молча улыбнулся.
- А по-моему, здорово! - сказал глазевший по сторонам Руппи.
- Ещё бы! - подхватил Вальдес. - Если каждая дамочка Фельпа подмигнёт так, как та блондиночка, - он кивнул головой, - то весёлая ночь уж тебе наверняка обеспечена.
- Какая блондиночка? - завертел головой Руппи, пока Олаф укоряюще смотрел на хохочущего Ротгера.
- Ладно, молчу, - сказал Вальдес и похлопал Руппи по плечу. - Смотрите, кажется, неплохая гостиница.
Гостиница называлась "Под мостом", и это было очень логичное название. Увековеченный в названии мост был деревянный и неказистый, но выглядел вполне прочным, поэтому казалось странным, почему на нём не было ни души, хотя веселящимися фельпцами сейчас был заполнен каждый уголок города.
Но, кажется, Вальдес и Кальдмеер не придали этому никакого значения, окинули одинаково равнодушными взглядами арку моста и зашли в гостиницу. Руппи задержался на пару секунд и последовал за ними, о чём-то размышляя.
***
- Мне кажется, девица уже достаточно наплакалась, и пора избавить её от слёз, - сказал Вальдес, когда они расположились в приготовленных комнатах. - Вы согласны, Олаф?
- Вы же знаете, ценитель вин из меня плохой, - ответил Ледяной. - Я бы согласился и на бергерское пиво.
- Ну уж нет, - возразил ему Ротгер. - Даже я, наполовину бергер, соглашусь отведать этого пойла только под страхом смертной казни. Хотя оно и есть смертная казнь - замедленного действия, - подумав, добавил он.
От "Девичьей Слезы" отказался лишь Руппи, сославшись на то, что ему кое-что надо в городе - и тут же убежал.
- Не иначе, как к той блондиночке, - немедленно подмигнул Кальдмееру Ротгер и поднял бокал.
***
Руппи вернулся нескоро, и вид у него был весело-взволнованный.
- Ну как она? – лукаво поинтересовался Вальдес.
Фельсенбург отмахнулся.
- Вечно вы, Ротгер, шутите... Я узнал много интересного. Знаете, что это за праздник? - и, не дождавшись ответа, продолжил.
- Он называется "Ночь тысячи огней". Кроме Изломов, это единственный день в году, когда возможны всякие... чудеса. Главный день для магии. И, чтобы магия тьмы не победила магию света, фельпцы всю ночь жгут огни и костры.
- Фельпцы сама разумность, - заметил Ротгер. - Ещё вина, адмирал?
- Но и это не самое интересное, - продолжил Руппи. - Тот мост, который над гостиницей, видели? Знаете, почему там никого нет?
- Полагаю, это ты нам и поведаешь, - улыбнулся Олаф.
Руппи кивнул.
- Только в эту ночь, стоя на этом мосту, можно загадать желание, и оно сбудется, - сообщил он.
- Руппи, - глаза Олафа улыбались. - Но ты же не веришь в эти сказки...
Наследник Фельсенбургов не ответил, и молчание прервал Вальдес.
- Отчего же тогда на нашем хрупком мостике не толпятся жаждущие и страждущие получить то, о чём давно мечталось? Отчего мы с Олафом, сидя здесь, не слышали ни одного молящего вопля: "Хочу провести ночь с дочерью дукса?!" Отчего...
Руппи редко перебивал говорящих , но сейчас был именно такой случай.
- А потому, - ответил он, хмурясь, - что получить желаемое можно, только отдав что-то. По легенде ты обретаешь, только если что-то теряешь. И никто не знает, какую цену он заплатит за осуществление своей мечты.
- И не будет ли эта цена слишком высока, - продолжил Кальдмеер.
Руппи кивнул.
- Очень оптимистично, - заметил Вальдес. - И мне всё ясно, - он откинулся на стуле, - эту легенду сочинили хозяева нашей гостиницы, чтобы хоть как-то оживить историю этого неказистого моста и подзаработать на нём. Выпей, Руппи!
Фельсенбург обиженно замолчал, но протянутый Бешеным бокал всё же взял.
***
... Олаф сцепил зубы. Главное - не закричать, главное - тишина, главное - не разбудить спящих в соседних комнатах. Слава Создателю, непрекращающийся шум на улице помогал ему не выдать себя.
Склонившегося над ним Ротгера он заметил не сразу.
- Олаф, ты меня узнаёшь? Олаф, это я, Ротгер.
Он переходил "на ты" только в такие минуты, всё остальное время стараясь сдерживаться, но сейчас не мог. Хмель мигом улетучился из головы, и осталась только кристальная в своей жестокости мысль - Олафу плохо.
Кальдмеер после ранения так и не смог поправиться окончательно. Боль приходила неожиданно, как гроза на море, иногда сменялась тяжким бредом, и выдержать всё это, не сойдя с ума, адмирал мог лишь потому, что когда-то, во время первого приступа, один Бешеный человек просто сказал: "Ты ведь знаешь - я тебя не оставлю".
Он знал - и потому закрыл глаза и почувствовал, как боль постепенно, будто вытаскивая тяжёлый якорь из воды, уходила.
И не увидел, что вскоре ушёл и Ротгер.
***
До рассвета осталось немало часов, когда Кальдмеер проснулся со странным чувством. Он ощутил себя лет на двадцать моложе и абсолютно здоровым. Нет, боль уже ушла, но Олаф понимал (а откуда - ызарг его знает!), что она не вернётся.
Внизу скрипнула дверь, а через секунду в комнату заглянул серьёзный Вальдес.
- Адмирал, вы как?
Кальдмеер покачал головой.
- Не знаю, Ротгер. Вернее, знаю - всё хорошо, только непонятно, отчего так.
- Чудо, - заявил Вальдес без тени улыбки.
- Чудо, - подтвердил Олаф, и его взгляд внезапно похолодел. - Это ведь вы, Ротгер?
- Что - я? - с деланным равнодушием спросил Вальдес, зажигая светильник.
- Ходили на мост.
- Ходил, - подтвердил Вальдес. - Подышал свежим морским воздухом и пожелал, чтобы жена дукса принесла мне утром в постель чашечку шадди.
Ледяной не слушал его, а только пристально смотрел светло-серыми глазами. Вальдес, отчаянный Вальдес, Вальдес, которого знал он, непременно бы улыбнулся, сказав такую фразу. Или подмигнул. Или рассмеялся. Этот же Вальдес как будто потерял…
- Ваш смех!
- О чём вы, адмирал?
Олаф вскочил и резко зашагал по комнате.
- Вы понимаете, что Руппи был прав, и легенды не врут? Вы понимаете, ЧТО вы потеряли?
- А вы – приобрели.
- К … ызаргам! – внезапно выругался Кальдмеер. – Вы же понимаете, смех – это ваша душа.
- Да-да, - махнул рукой Ротгер. «Вальдес будет смеяться и в Закате», я знаю, что обо мне говорят.
- Вы не понимаете…
- Да понимаю я всё! – резко ответил Бешеный. – Кажется, если тут кто-то чего-то не понимает, так это вы, Олаф.
Он вышел, громко хлопнув дверью, а Кальдмеер остался, долго вглядываясь в оконное стекло, в котором отражалась ночь тысячи огней.
***
Обратно Вальдес ворвался ещё более стремительно.
- Не хуже кэцхен, - улыбаясь, заметил Олаф.
- К … ызаргам! – пришла очередь Бешеного ругаться. – Ну что, засмеяться вам? Захохотать? Усмехнуться ехидно?
- Можете просто улыбнуться, Ротгер.
- Неужели? Чему же мне улыбаться? Вашей потере? Итак, что?
- Я вас не понимаю.
Ротгер уселся на стул верхом и резким рывком придвинул его к кровати Олафа.
- Вы ходили на мост, поэтому я опять смеюсь. Что потеряли вы? – чеканя каждое слово, произнёс Бешеный.
- Ничего важного.
- Так же говорил и я.
- И врали самому себе, - заметил Олаф.
Вальдес быстро окинул его злым взглядом и, прищурившись, спросил:
- Что с вашей рукой?
- Старая рана. После неё у меня пару месяцев не действовала левая рука.
- Ну конечно! – Вальдес вскочил со стула. – И теперь это вернулось!
- Я правша, Ротгер. А командовать кораблями можно даже без рук.
Вальдес замер и встретился взглядом с Кальдмеером.
- Ради чего? – тихо спросил он. – Ради моего дурацкого смеха?
Серые глаза Олафа посветлели.
- Просто вы должны запомнить, Ротгер, - твёрдо сказал он. – Я вас не оставлю.
***
Руппи, разбуженный разговорами за стенкой, выслушал рассказ и вынес свой вердикт.
- Вы оба с ума сошли. Это будет замкнутый круг.
- Не будет, - ответил Олаф.
- Ещё чего! – воскликнул Ротгер. – Сейчас я пойду на мост, и кто, по-вашему, меня остановит?
- Я, - тихо сказал Руппи. – Прошу вас, вы можете спокойно посидеть здесь, вдвоём, хотя бы полчаса? Я быстро.
- Вот он точно не хуже кэцхен, - заметил Ротгер, когда Руппи умчался куда-то в ночь. – Послушайте, Олаф, я не знаю, что там задумал молодой Фельсенбург, но я бы не прочь распить ещё бутылочку «Слёз».
- Вы отпустите его одного?
- О, несомненно. Главное качество вашего Руппи – предприимчивость, и мне это нравится. Но предупреждаю сразу – если он не вернётся через полчаса, я пойду на мост.
- Ну-ну, - усмехнулся Олаф. – Рискните.
***
Руппи вернулся запыхавшийся, но чрезвычайно довольный собой.
- Как ваша рука? – тут же спросил он у Кальдмеера.
Олаф, занятый очередным спором с Вальдесом, попробовал поднять левую руку и…
- Закатные твари, - прошептал Бешеный. - Но как…
- Достаточно было просто смешаться с толпой, - Руппи налил себе полный бокал и выпил залпом. – Там бродит куча карманников. Один из них попытался ограбить торговца, но внезапно наткнулся на лезвие моей шпаги. Нет, я его не убил, адмирал, не смотрите на меня так. Я отвёл его на мост и… эмм… попросил, чтобы он загадал кое-какое желание.
- Очевидно, ты был убедителен, - заметил Кальдмеер.
Вальдеса интересовало другое:
- Так, а чего он лишился?
Руппи вдруг покраснел.
Вальдес захохотал.
- Отличная работа Руппи! За такое окончание ночи тысячи огней стоит выпить.
Он наполнил три бокала и протянул их дриксенцам.
- За Руппи!
Сделав глоток, Ротгер не удержался и захохотал снова. За ним улыбнулся и Олаф.
***
Восходящее солнце пронзило оконный витраж своими лучами, в комнату ворвался пропахший солью бриз, а Ротгер Вальдес смеялся, глядя на рождающийся из моря рассвет.
5. "Гайифский вояж"
читать
В знойнейшей стране Гайифе,
Что в Талиге всем известна,
Швартовался раз корабль,
Что у дриксов звался Тварью.
Но, вообще-то, он Астэра,
Как враги б не обзывали
Но о них речей не будет,
Не о них тут наш рассказ.
Астэра и сопровождавший ее фрегат дриксенского военно-морского флота под управлением Олафа Кальдмеера тихо покачивались у пирса. Вечер рассыпал по водной глади лунные блики, скрадывал хищные очертания парусников, превращая их из боевых кораблей в романтичные каравеллы, и приносил с собой запах человеческого жилья, теплый и домашний. В капитанской каюте Астэры собралась весьма своеобразная компания, впрочем, за все время путешествия оба экипажа смирились с тем, что то на Астэре можно увидеть сухощавого Олафа, а то, на пришедшем на смену Ноордкроне фрегате, нет-нет, да мелькнет Бешеный. Короче, то и дело капитаны ходили друг к другу в гости. Вот и сейчас господа бывшие враги изволили пить вино в компании Руперта фок Фельсенбурга, бессменного адьютанта Ледяного Олафа, и разглагольствовать. Впрочем, разглагольствовал по большей части Вальдес, сопровождавший свою речь довольно активной жестикуляцией, отчего на столе уже красовалось винное пятно, Олаф же делал вид, что внимательно слушает, а на самом деле любовался тем, как скачут по темным волосам и смуглой коже Кэналлийца отсветы свечного пламени. Так же господин Кальдмеер вяло размышлял о том, что мотивы, толкнувшие его согласиться с безумным предложением Вальдеса и отправиться вместе с ним в кругосветное плавание, весьма просты. Пересчет пингвинов в Седых Землях – чрезвычайно скучная штука, а кругосветка… Словом, долго уговаривать Олафа Вальдесу не пришлось:
- Ну что, Олаф, вы согласны? – черноволосый полукровка оперся о стол и теперь внимательно смотрел на Кальдмера, ожидая ответа на благополучно прослушанный вопрос. Но отвечать следовало быстро и, желательно, правильно. Ледяной прикинул, что чего-то особенно неприличного Вальдес в обществе Руппи предложить не рискнул бы, и согласно кивнул:
- Разумеется, Ротгер. – называть бывшего врага по имени было немного непривычно, но приятно. Упругое северное имя, жесткое и вместе с тем бархатисто-раскатистое, напоминавшее мурлыканье большой кошки, легко соскальзывало с губ, словно именно Олафу было предназначено его произносить.
Кальдмеер протянул Вальдесу ладонь, для скрепляющего неведомый пока еще договор рукопожатия, и был бесцеремонно выдернут из-за стола.
- Ну, так пойдемте, вся ночь наша. – Ледяной остановился у порога вице-адмиральской каюты и вполголоса поинтересовался у идущего позади Руперта:
- И с чем я согласился?
- С тем, что нужно сойти на берег и провести эту ночь в ближайшей таверне, чтобы, как сказал господин Вальдес, «Понять, что такое Гайифа». - Руперт вежливо кашлянул, намекая, что хорошо бы господину Кальдмееру освободить проход. Олаф вышел на палубу, прихватив позабытую Вальдесом куртку, и направился к трапу, у которого уже маячил расхристанный Бешеный, не то ежившийся от ветра, не то приплясывавший в нетерпении и ожидании.
- Держите, Ротгер – он протянул полукровке куртку, не удержавшись от того, чтобы окинуть взглядом Вальдеса.
- Благодарю, Олаф, вы не даете мне погибнуть в цвете лет от воспаления легких. – Бешеный расплылся в улыбке и быстро натянул куртку, спрятав светлую рубаху под иссиня-черным сукном. Оделся и, дробно стуча каблуками по дереву трапа, понесся вниз, к твердой земле. Олаф спускался медленней, хотя бы потому, что это капитан знает на своем корабле все до последнего сучка, а гостю нужно быть осторожней. Еще не дай Создатель запнуться каблуком о выступающий гвоздь и позорно грохнуться носом о землю, стыдно же будет.
Первыми на твердь Гайифы
Снизошли два адмирала:
Вице - раз и два - цур-зее.
Бергекьяре и блондин.
А за ними, легким шагом,
Потому как - воспитанье,
По сходням сошел наш Руппи,
Что в кесарии наследник.
И вся эта вот компашка,
Наистраннейшего вида,
Подалась в ближайший город
С целью ночку покутить.
Потому что - захотелось.
И к тому же любопытно
Двум врагам неразлучимым
Друг о друге разузнать.
Ледяной вошел степенно,
А за ним ввалился Вальдес,
Наплевав с большого вяза
На приличия и такт.
Отпуск же у человека,
И войны уж нет полгода,
И поэтому он будет
Хулиганить от души.
Диспозиция такая:
За одним торцом - Кальдмеер,
Вальдес же сидит напротив,
Щеку подперев ладонью.
Руппи замер между ними,
Взглядом нервно ест начальство,
Точно знает - что-то будет,
Ведь не зря сюда пришли.
Так, втроем, они и пошли разведывать местность на предмет нахождения таверны. Нужный домик нашелся после пятнадцатиминутных поисков, за время которых Ротгер сумел завести знакомство с местным рыбаком и узнать, что хозяин «Быстрой утки» пиво касерой не разбавляет, да и вином у него тоже разжиться можно. Как бы то ни было, но Олаф все же не смог переступить через себя, даже после шатаний по странам в компании Бешеного, поэтому мужчина в таверну вошел степенно, как и подобает адмиралу. Вальдес же остался верен себе: влетел в зал, как к себе домой, на ходу расстегивая куртку и плюхаясь за свободный стол. По дороге до стола Ротгер успел заказать вина на троих, улыбнуться всем и никому и вообще уже почти стать своим. Олаф опустился за строго противоположный край стола и задумчиво крутанул кружку, в которую Руперт, на правах младшего, уже налил вина. Беседа, оборвавшаяся было во время прохода по таверне, снова набирала обороты. Вальдес беспечно разглагольствовал о сравнительных характеристиках флотов обеих стран, о сражениях, ведьмах, рецептах ведьмовки, словом, обо всем, что почитал хоть самую малость любопытным. Как показало время – усыплял бдительность.
Вальдес жмурится и млеет,
Олаф же - сама суровость,
Воплощение устоев
И моральности на флоте.
Под вино течет беседа
О судах, о капитанах
И сравнительных отличьях
Здешних юношей от наших.
- Как вы думаете, Олаф,
Если мы фок Фельсенбурга
Сравнивать решим с корнетом,
Хоть вон с тем, в углу сидящим?
- Ротгер, это неуместно.
Неприлично и бесстыдно.
Даже если он согласен,
В чем я лично сомневаюсь,
То корнет, в углу сидящий,
Вряд ли сам пойдет на это,
Потому что мы на гайи
Не умеем изъясняться.
И, поскольку не умеем,
То не сможем объясниться,
Что за жажда нам в сравненьи
Юношей весьма достойных.
Вальдес только рассмеялся
И, танцующей походкой,
Дошатался до корнета,
Что уж ушки навострил.
- Сударь, вы меня простите,
Нынче мне никто не может,
Глядя в черные глазищи,
Откровенно отказать.
Вся таверна присмирела,
Наблюдая за делами,
Что творили вдрызг нетрезвый
И цивильный адмиралы.
Вальдес долго примерялся,
Размышляя конструктивно,
Как начать свою задумку
По сравнению мальчишек.
Те стояли присмиревши,
Справедливо опасаясь,
Что разгульный полукровка
Вдруг чего-то учудит.
Когда Олаф и Руппи окончательно освоились и смирились с тем, что им придется провести всю ночь в компании Вальдеса, что само по себе чем-то отвратительным не являлось, грянул гром. Ротгер лукаво улыбнулся и, отставив кружку с довольно-таки неплохим вином, неожиданно предложил:
- Олаф, что это мы все о кораблях да драках, давайте мы сравним корнетов!
Кальдмеер чуть не поперхнулся глотком вина, но все же сделал над собой усилие и посмотрел в кристально чистые и честные глаза Вальдеса.
- Ротгер, мало того, что это непристойно, неуместно и бесстыдно Я, к своему стыду, гайи не знаю, вы, я подозреваю, тоже. Так что, как же мы будем объяснять корнету, - кстати, где вы его увидели? – что от него требуется? – попытка призвать Вальдеса к разуму провалилась. Бешеный кивком указал на столик у стены, где в одиночестве сидел над кувшином вина юноша, примерно одних лет с Рупертом.
- Собственно, вот объект для сравнения, а договориться… - Ротгер встал из-за стола и направился к упоенно надирающемуся юноше. Что он там ему говорил, какие дифирамбы пел, Олаф не слышал. Злость и раздражение, непонятным образом появившиеся в мыслях о Ротгере, жаждали выхода. Куда направить бушевавшие эмоции Олаф решить не смог, да и не успел, поскольку Ротгер уже вел к их столику ужасно удивленного и к тому же плохо стоящего на ногах корнета:
- Собственно вот. Уважаемый родственник кесаря, соблаговолите встать рядом с… юноша, а вас как зовут? – гайифец, слабо соображавший, чего от него так настырно добивается этот шумный и веселый человек, что-то вяло бормотнул. Не то попытался отговориться незнанием, не то действительно представился. Вальдесу этого хватило.
- Вот видите, мне сегодня никто не может отказать. – Ротгер пристроился на краешек стола и пристально вгляделся в стоявших бок о бок гайифца и Фельсенбурга. Родич кесаря поддерживал плохо стоящего на ногах товарища по несчастью и старался не краснеть, что, учитывая направленные на них взгляды всех посетителей таверны, было проблематично. К тому же, он просто не решался что-то сказать еще и потому, что кто его знает, что придет в голову вице-адмиралу, справедливо прозванному Бешеным. Вдруг еще чего учудит при попустительстве Олафа. Кальдмеер же наблюдал за Вальдесом, напоминавшим кота, не решившего еще с какой стороны подступиться к добыче, и размышлял.
Олаф, медленно зверея,
Вдруг подумал, что неплохо
Жажду буйную познанья
Перебить чем-то покруче.
Бергекьяре отозвал он,
На крыльцо его он вывел,
И, ночной порой безлунной,
Начал жадно целовать.
Целовались они долго.
Пока не иссякнул воздух.
Отдохнули. Продышались.
И все начали опять.
Ротгер щурился и муркал,
Олаф улыбался сыто,
Удовлетворив желанье,
Что давно его снедало.
А точней - с вчерашней ночи,
Когда в голову явилось
Нелогичное хотенье
Ротгера зацеловать.
Не прилюдно, а укромно,
На двоих деля хмель ласки.
И плевать на экипажи,
Иногда соврать - не грех.
Вальдес выдохнул устало
И сказал, притворно хмурясь,
- Надоела мне Гайифа!
И вообще - хочу домой.
Корабли готовы к рейду,
В Хексберг тоже уж заждались,
А тебя, если захочешь,
Я опять в свой плен возьму.
Мысли в голове адмирала цур-зее роились сплошь и рядом неприличные и даже вполне согласовывающиеся с представлениями Золотых Земель о Гайифе. Конкретно размышлял Ледяной о том, что надо спасать обоих юношей, замерших под рассеянным черным взглядом Вальдеса, как мыши перед змеей. Однако варианты спасения отнюдь не предполагали ни громкого требования прекратить балаган, ни аккуратной просьбы сделать то же самое. Нет, Кальдмеер размышлял о том, что столь буйного человека, как Ротгер нужно целиком и полностью вовлечь в нечто новое.
- Ротгер, не уделите мне несколько минут? Юноши никуда не уйдут, а мне просто необходимо поговорить с вами наедине. – Ледяной поднялся со своего места и, прихватив Вальдеса под руку, повел его на крыльцо. Ротгер особо не сопротивлялся, следуя за с Олафом безропотно и тихо. На крыльце он обрел дар речи и не преминул поинтересоваться:
- Олаф, а зачем мы сюда ушли? Там же все свои. Сказали бы там, да и делов. – Бешеный прислонился к столбу, поддерживающему крышу над крыльцом, и посмотрел на Олафа внимательно и вместе с тем весело. Как у Ротгера получалось совмещать такие, казалось бы, несовместимые понятия в одном единственном взгляде Кальдмеер уже не задумывался. Мужчина сделал шаг вперед, вплотную приблизившись к вице-адмиралу и возвысившись над ним на добрую голову, и, без лишних сентиментальностей, поцеловал. Губы на пробу коснулись губ Бешеного, ладонь удобно устроилась на затылке полукровки, предупреждая возможное бегство, а свободная рука легла на спину, аккурат между лопаток. Сказать что-то после короткого, ознакомительного поцелуя было невозможно, и Олаф продолжил свои изыскания. Вальдес, как ни странно, не сделал ни малейшей попытки вырваться, наоборот, пальцы кэналлийца вцепились в куртку Ледяного, когда тот продолжил вдумчиво целовать своего уже не врага.
Кальдмеера уже мало волновало то, что их могут застать за столь недвусмысленным занятием, что после таких поцелуев по ним обоим, мягко говоря, будет видно, чем они тут занимались, и Руппи вполне может сопоставить факты. На все это адмиралу цур-зее было откровенно плевать. Сейчас имело значение только то, что Ротгер не сопротивлялся, а очень даже приветствовал поцелуй, что губы Вальдеса пьянили не хуже вина, которое они пили, хотя, быть может, пьянила въевшаяся в их кожу соль, придававшая поцелую восхитительный оттенок горечи. Все остальное было не важно, а отмазку они как-нибудь придумают. Вместе. Но ни один поцелуй не может длиться вечно, поскольку запасы воздуха в человеческих легких отнюдь не безграничны. Олаф оторвался от Вальдеса, чтобы глотнуть воздуха и позволить своему спутнику несколько прийти в себя, и с некоторым подозрением посмотрел на абсолютно счастливое лицо Ротгера. Признаться, он ожидал всего, но не того, что полукровка будет абсолютно счастливо и шало улыбаться и, едва отдышавшись, сам полезет с поцелуями к нему. У Кальдмеера даже была заготовлена целая речь, объясняющая его поведение и мотивы, но заготовленные фразы не пригодились, вылетев из полуседой уже головы после первого же поцелуя. Вальдес, в отличие от Олафа, уверенный в его расположении не робел и не нежничал. Поцелуи бергекьяре были жадными, жаркими и полными искрящегося веселья и наслаждения происходящим. И еще они очень нравились Кальдмееру. Сколько они целовались Олаф не считал, просто в один момент оказалось, что Вальдес щурится, разглядывая темное ночное небо, и чуть ли не мурлычет, а сам Ледяной с донельзя довольной улыбкой перебирает волосы Бешеного, старательно руша ту слабую иллюзию порядка, что еще каким-то чудом удерживалась в кудрях Ротгера.
- Олаф, у меня, пожалуй, только один вопрос. – Вальдес выглядит до странного умиротворенным и тихим, словно это не он целовал Ледяного так, что перед глазами мужчины плясали звезды.
- Как мы объясним наш вид Руппи и экипажам?
- Да нет, не это… Олаф, мне тут уже до кошек надоело. Я домой хочу. Корабли готовы, в Хексберг Альмейда уже ждет явно…
- Это ясно, а что за вопрос?
- Господин адмирал цур-зее, хотите снова попасть в плен? – Олаф только рассмеялся, глядя на то, как Вальдес шало улыбается, словно предлагая не плен, а невесть какой дар чистым золотом.
- Пойдемте, господин вице-адмирал Талига, заберем Руперта и извинимся перед корнетом. У нас еще масса времени, чтобы решить, попаду ли я в плен, или потерплю крушение у берегов Хексберг.
Тема: путешествие
Рейтинг: PG
Дисклеймер: мир и персонажи принадлежат В. Камше
Саммари: после войны Вальдес получил отпуск и отправился путешествовать.
1. "Веселый ветер", клип
смотреть
2. "Отпуск"
читать
"Очень надеюсь, я не промахнулся, и письмо вас найдет. Не хотелось бы гоняться за вами по всему побережью. Я иду в Ардору, буду ждать вас там. Если, конечно, вы с милым командиром по-прежнему не против моего общества.
Отпуск я получил. А также разрешение плыть в Улапп, в Багряные Земли, к Леворукому и всем его кошкам, и до весны не показываться на глаза. Командующий флотом был так любезен, что даже высказал мне подробно свои пожелания насчет приятного отдыха. Я-то думал, он уже не сердится. Хотя, возможно, это результат моей последней беседы с интендантом, мы немного не сошлись во мнениях. Хотя это уже неважно.
Так что, если вы, любезный принц, не передумали и собираетесь шататься по морям, пока не надоест, а точнее, пока не достанут, - вместо того, чтобы заранее обживать трон и вникать в государственные дела, я буду несказанно рад хорошей компании. Первым делом я иду на Марикьяру, а потом - что вы скажете о южном архипелаге? Давно я не видал, как растут апельсины."
Руппи перечитывал письмо уже в третий раз. И с каждым разом понимал все меньше.
Услышав, что некий ардорский купец привез ему письмо, он несколько удивился. Не ожидал, что его найдут так быстро. Если бы он пошел в Ротфогель сразу, как только получил известия из дома, он был бы там всего неделю назад. К тому же капитан надеялся, что искать его станут ближе к северу. Впрочем, этот вопрос отпал тут же, поскольку автором письма был не отец, не командующий флотом и даже не адрианианцы. Автором был Ротгер Вальдес. "Сказали - корабль военный, - бурчал купчишка, явившийся в порт вчера вечером. - Он там, значить, один будет, не ошибесси…" Но с какой стати Вальдес зовет его с собой в отпуск?!
Бросив случайный взгляд в окно, Руппи охнул, помянул Леворукого и выскочил на палубу. У борта стоял Ледяной.
Адмирал стоял очень прямо и смотрел на море. Хотя врач категорически запретил холод, ветер и прочие непременные атрибуты здешнего свежего воздуха, удерживать его в каюте Руппи не хватало духу. Но и позволить Олафу гробить остатки здоровья он не мог, так что честно торчал рядом и мучился.
Что остается, когда кончается война? Раны. Память. Боль. И враги, притаившиеся за углом. Уже после всего, неожиданно, непонятно - пуля в спину. Он выжил чудом - так сказал лекарь из Ордена Славы. Руппи мог бы еще понять, если бы стреляли в него, но почему Кальдмеер? Он хотя бы возможный претендент на престол… На опустевший престол.
Руппи привычно сморщился. Подобные мысли были сродни надоевшей зубной боли - ноет-ноет и никак не отвяжется, и нельзя надолго забыть. Ну почему все так получилось? Магнус Аристид пытался объяснить, но он и сам не знал всего. Наверное, нужно радоваться, что они успели сбежать из Эйнрехта, но не успели отплыть. И что после этого родители предпочли вернуться в поместье - за три дня до того, как… Он и теперь толком не знал, что именно. Просто столицы не стало. Будто нечто огромное прошлось по домам и людям, оставив на месте прочных, надежных стен каменное крошево. И немногих уцелевших, не способных связать и двух слов. Да и много ли расскажешь, когда на тебя вдруг падает небо?.. На месте Большого города - развалины. От дворца не осталось и развалин. Ничего. И никого. Ни кесаря - Руппи надеялся, что он так и не пришел в себя, не увидел… Ни его жены, ни сына - больше уже не встанет вопрос о его праве на трон. …Ни дочери, ни ее любовника. Ни тварей, которых они прикормили.
Ни Элизы.
Это меньше всего укладывалось в голове. Элиза Штарквинд, со всем семейством, осталась там. Навсегда. Как же это?.. Бабушка казалась вечной и несокрушимой, как горы. Поверить нельзя, что ее уже нет. Надо же было им вернуться в столицу! И теперь, когда нет ее сына, он сам - один из наиболее вероятных претендентов на престол. Судя по письму отца, даже самый вероятный. Вот уж действительно, беда не приходит одна.
- Нашли? - спросил Олаф, не оборачиваясь. С заметным сочувствием. Решение Руппи не возвращаться немедленно домой он воспринял, как детский каприз, но спорить не стал. Он вообще вел себя, как вежливый гость, и Руппи каждый раз становилось мучительно стыдно. Несправедливость происходящего его убивала. Он, вчерашний лейтенант, получил чин капитана и отличный корабль. А Ледяной, лучший адмирал Дриксен, оставался частным лицом! Вернуть ему звание и должность так никто и не подумал. А в последнем письме отец ясно написал, что, так как по состоянию здоровья он не может выполнять свои обязанности…
Олаф на такое известие лишь заметил, что это чистая правда. Со своим обычным спокойствием. И это когда Руппи рычать готов был от злости! Да если бы не Олаф! Кто, как не он, со своими моряками, сумел навести в охваченной паникой стране хотя бы подобие порядка? Ну, еще Орден Славы, конечно, выручил. А остальные, те, что теперь делят власть - где они были? По домам сидели, как мыши, и пискнуть боялись? Ничего, он им еще все скажет - когда адмирал окончательно поправится, когда они вернутся. Только пусть сначала выберут нового кесаря.
- Нет, это не из дома, - слава Создателю, у них еще есть время! И свобода. Пока что. Руппи поежился.
Серое небо, серая вода. Холодно. Ветер. Пробирает до костей, а ведь осень только-только началась. И когда это мир успел стать настолько неуютным местом? Почему раньше все это не имело значения?
После того выстрела вдруг оказалось, что далеко не все довольны действиями Совета Троих и Семнадцати. А главное - мирным договором, связавшим все северные страны на двадцать лет. Конечно, воевать они и сами не смогли бы еще долго, но магнус Ордена Славы добивался именно полного мира. По его словам, любая война в ближайшие годы могла разрушить саму Кэртиану, и без того стоящую на грани. Как ни странно, Талиг и Гаунау его решительно поддержали, и мир был торжественно заключен - под угрозой немедленной казни для любого преступившего, независимо от причин. Казалось бы, все его приняли - и вот, вдруг… По слухам, едва ли не треть армии оказалась в недовольных.
А хуже всего было то, что суд так и не состоялся. Не было ни официального оправдания, ни помилования. Не до того всем было. Кто стал бы заниматься каким-то старым, нелепым обвинением, когда вокруг такое? И нет в живых ни обвинителей, ни судей, а тот, кого собирались судить, чуть ли не единственная надежда и спасение? Вот и осталось обвинение висеть над их головами. Хорошо еще, что теперь - их, а не одного лишь Олафа. Все равно свинство. А ведь его пытались отстранить от этого дела! Награды, производство в чин, благодарность Совета - все ему, словно Кальдмеер и ни при чем! Руппи усмехнулся. Ну, уж это у них не вышло. Он достаточно ясно дал понять, что от своего адмирала не отступится.
Отец был не слишком доволен. Считал, что сын напрасно рискует своим будущим. Ну, может, и так. Руппи не слишком разбирался в политике, особенно теперь. Как только Олаф немного поправился, он просто забрал свой новенький фрегат и старую надежную команду, и убрался подальше от дома под предлогом охоты на пиратов (на севере и впрямь пошаливали), объяснив родителям, что там будет в большей безопасности. Возможно, даже не врал. Во всяком случае, тогда даже мама не возражала против его отъезда. Зато теперь его очень настойчиво зовут домой. Где он - кандидат на престол, а Олаф - под трибунал. Интересно, что страшнее?.. Тем более, что с обнаглевшим прибрежным барончиком он разобрался за два дня, а все остальное время просто гулял вдоль побережья. …А ведь стань фок Фельсенбург новым кесарем, он мог бы первым же приказом восстановить Олафа во всех правах… Нет. Не думай об этом.
- Что-то случилось в порту? - адмирал осторожно повернул голову.
- Нет, это Вальдес… - Руппи запнулся, не зная, как рассказать невероятную новость. - Прочтите сами! - нашелся он. Вот, кстати, и повод увести его с холодной палубы. - А то я что-то ничего не понимаю.
Идет слишком медленно. Все-таки ему вреден холод! Может быть, вернуться?.. Отец пишет, что покушавшихся нашли. Все уладилось, порядок восстановлен. Но возвращаться Руппи боялся. Почему он так ясно чувствует, что дома его ждет западня? Нет, не убийцы и не суд. Хуже. Пуля в грудь страшна вдесятеро меньше, чем пуля в спину. Но однажды понимаешь, что десять пуль в спину - ерунда по сравнению с милой просьбой и ласковой улыбкой.
- Ну как? Хочешь полюбоваться на апельсины? - Таких веселых глаз у Олафа он еще не видел.
- Апельсины? - не понял Руппи. - Вы думаете, это… можно?
Он сам поразился прозвучавшей в голосе надежде. Только бы Олаф ничего не заметил! Это нелепо, дико, но… как было бы чудесно! Забыть все вопросы и страхи. Не прятаться, не доказывать себе, что прав. Просто уплыть на юг в компании сумасшедшего фрошера. В отпуск.
И еще. Он никогда не видел, как растут апельсины. Только в детской книжке. И даже на картинке усаженные круглыми плодами деревья казались невероятно красивыми. Ничего общего с обычными яблонями у дома… Руппи тряхнул головой, отгоняя глупые мечты. Ну что это, в самом деле?
Ледяной, к счастью, не заметил его метаний. Он отложил письмо и задумчиво улыбался.
- Очень лестное предложение, но… признаться, даже от Вальдеса я такого не ожидал.
- Вы думаете, нам стоит… с ним встретиться? В Ардоре?
- Почему бы нет? - спокойно спросил Олаф. - Мы ведь все равно туда идем? Интересно, что он такого натворил? - если бы говорил не Ледяной, Руппи бы поклялся, что это прозвучало мечтательно.
***
- Мир. Благолепие, аж страшно. Пятнадцать сортов вина в последнем захудалом портовом кабаке. Живи да радуйся, - вопреки собственным словам радостным Бешеный не выглядел. Олаф понимающе кивнул:
- Скучно?
В ответ последовал невероятно тяжкий вздох.
"Астэру" они действительно нашли уже в порту. Появлению фрегата Бешеный, казалось, слегка удивился, но уже через полчаса сидел за столом бок о бок с Олафом, пил кэналлийское и жаловался на жизнь, будто нет ничего привычней, чем адмирал Вальдес в гостях у капитана дриксенского флота. Руппи с удовольствием отметил, что удрученный вид гостя Олафа не убеждает. Смеющиеся глаза очень уж контрастировали с похоронной физиономией.
- Мертвый штиль, хуже не придумаешь, - заявил тем временем гость.
- Вы не слишком привыкли к мирной жизни, - задумчиво сказал Кальдмеер. - Как и я. Но, поскольку в ближайшие двадцать лет войны на севере быть не может, нам так или иначе придется стать штатскими.
- Сохрани Создатель! - содрогнулся Вальдес. - Это не жизнь. Такое случается, что военному ни в одном кошмаре не приснится. Нет уж, ну его, - он допил вино, подумал и налил еще. - И пить столько нельзя. Даже дядюшка Везелли - помните моего дядюшку?
- Генерал Вейзель? - припомнил Олаф.
- Он самый. Образец трезвого ума и благоразумия, скучный, как эсператистская проповедь. Представьте, одним прекрасным вечером влез на марсовую площадку флагмана и вырезал на мачте святую Октавию. На спор. И ворчал при этом, что нынешняя молодежь самых простых вещей не умеет. Молодежь - это я, - пояснил он. - Вообще-то речь шла о найери, но для этого Курт слишком набожен. А жаль, хотел бы я посмотреть… Аларкон потом со мной три дня не разговаривал. Но что было делать? "Астэра" далеко стояла, он бы протрезветь успел.
- Как вам это удалось? - не понял Олаф.
- С первой попытки не вышло, - признал Бешеный. - Но, я же говорю, - мир! Чем еще заняться-то?
Кальдмеер покачал головой.
- А вы не меняетесь… Генерал, надо полагать, тоже был недоволен?
- Дядюшка? Да, он немного сердился. Хотя меньше, чем когда мы с Хулио затащили его в веселый дом мамаши Лизетты, - он неожиданно фыркнул. - Вот это была сцена! Неизвестно, кто был больше потрясен - он или дамы! И не смотрите на меня с таким укором. Он сам признал, что это лучше, чем свалиться в бочку с пивом. Да и интендант, думаю, с ним бы поменялся.
- И в самом деле, - задумчиво согласился адмирал. - Я начинаю понимать, почему вас отправили в отпуск так… решительно.
- Решительно? - поднял брови Вальдес. - А, ну да. И за это тоже. Хотя пиво все равно было паршивое, - махнул он рукой. - Адмирал был больше всего расстроен, когда новый склад смыло. Да, я же не сказал - интендант теперь новый, говорят, Манрикам родственник. Ну и пожадничал, поставил возле самого Ротванда, а мы как раз неподалеку стрельбы отрабатывали. Скалу тряхнуло хорошенько, домик и поплыл.
Ледяной снова покачал головой - на этот раз вроде бы недовольно. Ротгер только пожал плечами.
- Его предупреждали. Торговый порт не там, - его голос прозвучал неожиданно жестко.
- Но ведь мир, - заикнулся было Руппи.
- Мир миром, а порт военный. Соображать надо. И святош навезли, - добавил он вдруг.
- Вы же не возражали, когда Орден Славы… - Руппи осекся. Бешеный кивнул.
- Орден Славы, да. Но тут еще и другие явились. Особенно хорош был некий клирик из Каданы, большой знаток нечистой силы. Ведьм, значит. Как он нам пел о вреде суеверий! Он нас спасать от них приехал, - пояснил Вальдес. - От суеверий и языческих обрядов. В Хексберг.
- Из Ордена Чистоты? - насторожился Руппи.
- Из Ордена Знания. Автор каких-то знаменитых научных работ. Понятия не имею, что он там знал о ведьмах… теперь-то, конечно, знает больше. Хотя новый трактат из этого вряд ли выйдет. Впрочем, кто его разберет, может, наоборот, вдохновится. Когда в себя придет.
- А что с ним случилось? - неподдельно заинтересовался Кальдмеер.
- Да ничего серьезного. Проснулся как-то раз на камешке, довольно далеко от берега. И прилив начинался. Ох, как он орал! - Бешеный мечтательно вздохнул. - Зато на берегу потом замолчал. То целыми днями рот не закрывался, а тут - как отрезало. Сколько ни расспрашивали… Ну, может, напишет потом. Ученый же.
- А ведьмы? Не рассказывали? - Руппи сам не знал, что его вдруг дернуло за язык. Ему показалось, что Олаф смотрит неодобрительно. Зато Вальдес прищурился, как довольный кот:
- А что ведьмы? Смеются, как всегда. Да я как-то не спрашивал. Что нам, поговорить не о чем, кроме этого дурака?
Уж конечно. Руппи опустил голову, надеясь, что никто не заметит внезапно загоревшихся щек.
В последний раз он видел ЕЕ в конце весны. Цвели яблони, звенели ручьи, от солнца кружилась голова. Война кончилась, жизнь победила. И можно было, позабыв все на свете, бродить по лесу, смеяться и слушать звон веселых колокольчиков. И казалось, счастье пришло навсегда. А на другой день был ранен Олаф…
- Но это все мелочи. Куда хуже другое. После дядюшкиных приключений он решил, что ему необходимо общество любимой супруги. И она приехала! Вы ведь не знакомы с моей дорогой тетушкой Юлианной? Нет, конечно. Хоть она и родная сестра моей матери, ни о каком семейном сходстве между нами нет и речи. Одно то, что она вышла за Вейзеля, говорит о многом. Строгие нравы. Несгибаемая добродетель. Так что я в последнее время почти не ночевал дома. Но самое страшное - она решила, что мне пора жениться. Мне!!! Можете себе представить? Она полагает, что это ее долг перед покойной сестрой - позаботиться о моем будущем.
Голос талигца отвлек от воспоминаний. Руппи вслушался и невольно прыснул. Бедняга Ротгер!
- …После вторых смотрин я понял, что дело плохо. Мне и прежде случалось встречать дам, одержимых мыслью о свадебном браслете, и это всегда предвещало различные неприятности, но удирать из собственного дома через крышу - это уж слишком. Особенно четыре дня подряд. Не то чтобы я был противником редких традиций. Это даже забавно, особенно для соседей, но увы! Проблема оставалась. Я знал, что переспорить тетушку, раз уж она за меня взялась, нереально.
- И тогда вы решили…
- И тогда я решил, что мне нужен отпуск. Командующий, как я уже сказал, был совсем не против. Рамон - хороший командир. И настоящий друг, несмотря на некоторое занудство. Я думаю, каких-нибудь полгода-год вдали от дома меня спасут. Конечно, бергерское упрямство вошло в поговорку, но все же у тетушки есть и другие заботы.
Пустая бутылка укатилась под стол.
- Да. Вот так и живем, - тяжело вздохнул Ротгер. - Вино. Купцы. Тетушка. Интендант, зараза. Когда-то я мечтал проплыть все моря мира. Все до единого! Вы не мечтали?
- У меня всегда были несколько иные заботы, - Олаф разглядывал свой бокал и чему-то улыбался.
- Ну да, ну да. У меня тоже. Флот. Война, политика, то-се… так время и уходит, - он сокрушенно опустил голову.
- Но ведь теперь мир, - нерешительно сказал Руппи.
- Мир, - с отвращением подтвердил Вальдес. Потом вдруг вскинул голову, оторвался от бокала и уставился на него восхищенным взором. - Мир. Ну конечно! Мир!!! Капитан, вы гений. Вы со мной? - тут же деловито уточнил он, переводя взгляд с Руппи на Олафа.
- По всем морям мира? - Глаза Олафа смеялись.
- Ну, можно не сразу по всем, - великодушно разрешил Бешеный. - Хотя… там видно будет. И не смотрите так скептически, вы что, думаете, я один без дела остался? Ого! На Марикьяре полно народу, которому резко стало нечем заняться. Я вообще здорово удивлюсь, если мы окажемся первыми. Вы слыхали, что где-то на юге, за Багряными Землями…
- Посреди безбрежного моря лежит счастливый остров, - подхватил Ледяной. - Вот только не помню, что там за счастье - то ли золотые россыпи под ногами, то ли вечная молодость.
- Марикьяре считают, что там живет дракон… да какая разница? Если б я отправился туда в шестнадцать - я как раз собирался - то уже бы его нашел! Ну, или другое что-нибудь. Представить страшно, сколько всего можно найти, за двадцать-то лет! Да я бы!..
- Вы об этом жалеете? - мягко перебил Кальдмеер, и Вальдес замолчал. Некоторое время внимательно разглядывал изумруд своего перстня.
- Да нет, пожалуй, - раздумчиво ответил он наконец. - Быть вольным бродягой, конечно, здорово, но… нет, покинуть дядюшку навсегда я не в силах. И девочки по мне бы скучали. Ну так что, прогуляетесь со мной? - спроcил он без всякого перехода. - Обещаю вам хорошую погоду и хорошее приключение. А может, даже не одно. Чем здесь-то торчать?
- Вы удивительно нелюбопытны, - заметил Олаф. - Вы даже не спросили, почему мы здесь.
- Я, честно говоря, кое-что слышал, - признался Вальдес. - Там у вас выборы кесаря намечаются? И глава рода избран быть не может? А не глава самого в настоящий момент влиятельного рода домой совсем не торопится?
Руппи спокойно выдержал его внимательный взгляд.
- Для трона годится не всякий, - безразлично заметил он.
- И не всякому годится трон, - кивнул Вальдес. - Вот я и думаю, что глупо шляться по окрестным портам и любоваться на моряцкие кабаки, когда можно заполучить настоящее путешествие. Я не прав, адмирал?
- Правы, - согласился Кальдмеер. - И вы, конечно, понимаете, что, несмотря на все эти мирные договора, наша служба и наш долг никуда не денутся.
- А я-то поверил, что вы нынче штатский! - расхохотался Ротгер. - Как все эти очаровательные господа из столицы, уверовавшие, что наступил новый Золотой век. Кое-кто уже пытается доказать, что границы и войны теперь ни к чему и нас ждет вечный мир. Понятно, что вскорости придется брать этих умников за шкирку и помаленьку наводить порядок, но, прикидывая оптимистично, года два у нас есть. А?
- Года два? Думаю, меньше, но… В конце концов, нам тоже положен отпуск. Если, конечно, капитан не против?
- Не против, - слегка охрипшим голосом подтвердил капитан.
- Отлично! - заключил Вальдес. - За это нужно выпить.
На палубе Руппи сразу зажмурился - заходящее солнце ударило в глаза. Ветер, немедленно забравшийся под мундир, был почти теплым. Чудесно! На юге сейчас совсем лето.
Уже у трапа он все-таки не выдержал:
- А все-таки, почему вы… - он запнулся. Нет, глупый вопрос. Не стоит. Однако Вальдес не спешил спускаться, стоял и смотрел выжидающе. И тогда капитан все же решился:
- Скажите, а как вы все-таки узнали, что адмирал… что мы здесь? И что Олаф захочет плыть с вами неизвестно куда?.. То есть в отпуск?
Бешеный ответил не сразу. Посмотрел куда-то вдаль. Потом взъерошил рукой волосы и очень странно улыбнулся.
- Да я и не знал. Я был уверен, что вы дома, а адмирал наводит себе порядок в Метхенберг.
Руппи просто потерял дар речи от такого признания:
- Но как же… ваше письмо!..
- Да вот так. То ли этот ваш торгаш полный идиот, то ли умнее самого Леворукого. - Он глянул на дриксенца и вдруг рассмеялся. - Бывает же… Я ведь не вам писал, а Луиджи. Помните его? Ну да, он ведь тоже теперь принц. И наследник престола. Еще весной начал искать повод свалить от наследства куда подальше. Ему невесту нашли, кстати, - принцессу, как положено, с приданым чуть ли не в Фельп стоимостью. Дома куча барахла ждет. Титул там, целый остров во владение… А он сбежал с девчонкой. Нашей, хексбергской. В рваной рубахе и без гроша в кармане. Мы договорились, что если меня отпустят, я его по дороге найду. Ну, что ни делается, все к лучшему, - подмигнул он онемевшему капитану.
3. "Улыбайтесь, господин адмирал"
читать
Уж сколько прошло времени, а Ротгер все никак не мог поверить, что ему удалось уговорить Ледяного на это безумие, по сути. Однако, глядя на Кальдмеера, задумчиво смотрящего куда-то вдаль, Вальдес не мог удержаться от улыбки. Как же легко стало теперь, когда больше не терзает душу тоска, от которой только ведьмы и спасают.
А Марикьяра уже близко, только вот у Бешеного возникла очередная безумная идея.
– Знаете, господин адмирал цур зее, Алвасете – невероятно живописное место…
– Ротгер, в который раз уже напоминаю вам, что это звание мне больше не принадлежит, – вот уж точно Ледяной, но Ротгера это не смутило.
– Олаф, это звание принадлежит тебе, несмотря на всяких Фридрихов и Бе-ме, покойных к тому же, уж поверь мне. И если ты хочешь снова поспорить об этом, то пожалуйста, только вначале скажи…
– Господин вице-адмирал, спорить с вами – занятие совершенно бессмысленное, как я успел убедиться, – Кальдмеер все также не смотрел на Ротгера, но Вальдес почему-то точно знал, что он улыбается, слегка, едва заметно, но это не делает его улыбку менее прекрасной. Слишком редко Ледяной улыбается в последнее время.
– А все же, не желаете полюбоваться гранатовыми рощами Алвасете?
– Если я откажусь, вы, Ротгер, станете меня уговаривать?
– Не перестаю удивляться вашей проницательности, Олаф, – Ротгеру вдруг надоело разговаривать со спиной господина адмирала. Проще попросить собеседника развернуться, но гораздо интересней просто обойти Ледяного и встать так, чтобы он мог смотреть только на тебя.
– Так ты согласен? – и на мгновение раньше прочитать ответ в глазах. И улыбнуться, прекрасно зная, насколько заразительна твоя улыбка. Улыбайтесь, господин адмирал цур зее, улыбайтесь.
– Капитан!
Ротгер подавил внезапно возникшее раздражение и переключил свое внимание на собственного первого помощника.
– Капитан, посмотрите, – произнес марикьяре, протягивая Вальдесу трубу. – Не нравится мне, как они идут.
Замеченная недавно тройка кораблей неуклонно приближалась. И уже было видно, что это не торговцы. Цельный флаг вился над каждым кораблем – мориски. Пиратов после войны хватало, но они редко появлялись здесь.
– Вы, кажется, жаловались на скуку, Ротгер?
– Знаете, Олаф, сейчас я предпочел бы поскучать…
Вот только удалось заманить Ледяного на «Астэру», как предстоит бой. Но все-таки, какая наглость! Нападать на корабль, идущий под талигским флагом, в дне пути от Алвасете.
– Ротгер, мне нужно вернуться, – естественно, Олаф не желает оставлять своего бывшего адъютанта без поддержки и совета. А придется. Сейчас уже слишком опасно идти на сближение, а то зажмут в тиски, и все, прощай Алвасете, здравствуй Закат. Впрочем, до него еще далеко, мориски хоть и опасны, но вряд ли … ой, вряд ли удастся этим пиратам справиться с двумя адмиралами.
– Дорогой мой адмирал цур зее, вы поздновато спохватились, – вот уж правду говорят, что Бешеный будет смеяться и в Закате. – Так что придется тебе, Олаф, задержаться на «Астэре» и немножко покомандовать. А я побежал к абордажникам, чую, одними пушками мы сегодня не обойдемся.
И Ротгер попытался быстро ретироваться с капитанского мостика, позволив Кальдмееру в одиночестве осознать сказанное, однако в этот раз Бешеный недооценил своего противника.
– Стоять, Ротгер, – голос Ледяного настиг его уже на ступеньках. Обернувшись, Вальдес невольно поежился от поистине ледяного взгляда, но отступать не собирался.
– Что такое, Олаф? Ты чем-то недоволен? – Бешеный решил сразу перейти в наступление. В голове в одно мгновение сложился прекрасный план, осуществление которого существенно подняло бы настроение не только ему, но и Ледяному. А то Ротгеру совершенно не нравилось в последнее время состояние Олафа.
– Господин вице-адмирал… – начал было Кальдмеер, но Вальдес не дал ему договорить.
– Вот именно. Знаешь, когда я последний раз участвовал в абордаже?
– Подозреваю, что в последнем бою с вашим участием, – холодно заметил Кальдмеер.
– Угадал, – Ротгер вновь улыбнулся.– Вот только это все не то. Иногда хочется просто побыть обычным матросом и ни о чем не думать.
– У вас это прекрасно получается, Ротгер.
– Ты же прекрасно понимаешь, о чем я говорю, – Бешеный подошел совсем близко к Олафу. – Позволь мне немного развлечься. Ничего нам эти пираты не сделают. Ну, сунутся на абордаж, так мы в два счета их выкинем с корабля. А второй раз они уже не полезут. Им их жизни и корабли дороже. А «Астэру» я могу доверить только тебе. Так что принимайте командование, господин адмирал.
– Раз вы, Ротгер, уже все распланировали, может, тогда расскажете, что мне делать, когда мне принесут то, что от вас останется. Здесь ведьм нет, и вы не Алва, – сейчас Кальдмееру удалось по-настоящему удивить Ротгера: никогда он еще не слышал столько яда в голосе Ледяного. Ох, не любите вы, адмирал, когда решают за вас.
– Ты слишком плохо обо мне думаешь, – Ротгер подошел еще ближе, почти вплотную. – Ничего не случится.
– Уже случилось, – Кальдмеер перевел взгляд с Ротгера на приближающихся пиратов. – Что вы встали, Ротгер? Вы же хотели к абордажникам? Ну так идите, только не забудьте предупредить команду о вашем решении.
– Так-то лучше, Олаф. Антонио, – окликнул Вальдес первого помощника капитана.– Я к абордажникам, командование принимает господин Кальдмеер.
Вопреки ожиданиям Олафа, Антонио воспринял заявление своего капитана совершенно спокойно, видимо, уже привык к безумным выходкам своего капитана.
– Какие будут указания?
Сбежав к абордажникам, Вальдес был абсолютно спокоен за корабль. Ледяной не хуже него умеет командовать, а то и лучше. Гораздо больше Ротгера беспокоили эти треклятые пираты. Что делать, если они смогут прорваться к капитанскому мостику? Вряд ли Олаф сможет постоять за себя – от ранения он оправился еще не до конца. Да и вообще пора господину Кальдмееру вновь привыкать чувствовать себя на корабле хозяином, а не гостем. Вот только, похоже, Ледяной разгадал задумку Вальдеса.
Пираты приближались, пытаясь окружить «Астэру» и «Огонек».
– Передайте на «Огонек»: «В абордаж не ввязываться», – Олаф спокойно смотрел на приближающиеся корабли. Любой из трех был меньше что «Астэры», что «Огонька», однако мориски были поопасней своих северных коллег, поэтому он беспокоился за Руппи. Слишком мало было у фок Фельсенбурга опыта морских сражений, тем более, что сейчас командовать придется самому. И на «Огоньке» слишком мало людей, чтобы позволить брать себя на абордаж, а вот «Астэра» вполне может себе такое позволить. Да и Ротгер горит желанием молодость вспомнить. А еще господин вице-адмирал жаждет растормошить своего друга-врага и думает, что Олаф этого не замечает.
«Огонек» немного отошел от «Астэры», чтобы не зацепить ее своими выстрелами, и за ним последовал один из пиратских кораблей. На долю «Астэры» осталось два. Ничего невозможно, бывало и хуже, плохо только, что сии пташки слишком маневренны, ну да крылышки мы им подрежем.
Вальдес с абордажной командой был на носу, когда «Астэра» дала первый залп, после которого в парусах обоих пиратских каперов осталось внушительное количество дыр, а на одном, похоже треснула одна мачта. Вальдес только усмехнулся - сам он поступил бы также. Впрочем, долго наслаждаться зрелищем немного потрепанного противника ему не позволили: ответный залп не заставил себя ждать. Эти твари целились по пушечным палубам, однако броню линеала не так просто пробить, а канониры у этих пиратов были так себе. А вот уже следующий залп «Астэры» сильно потрепал верхнюю палубу одного и добил треснувшую мачту другого. Упавшая мачта сильно затормозила один капер, зато другой подобрался совсем близко.
– Ну, что, покажем им, кто в этом море хозяин?– весело спросил Ротгер, проверяя пистолеты.
– А как же!
– Конечно!
– Покажем!
Странно, что еще нет команды «На абордаж», ведь мориски уже начали закидывать крюки, притягивая «Астэру» к своему борту. И тут вдруг полный бортовой залп, нацеленный ниже ватерлинии, превратил неплохой корабль в дырявую посудину, которая, стоит ее отцепить от красавицы-«Астэры», почти сразу пойдет ко дну. А вот теперь уже «На абордаж!».
Пираты, поняв, что их корабль для дальнейшего плавания непригоден, озверели и с удвоенной силой и быстротой полезли на «Астэру», и дружный пистолетный залп не остудил их пыл, хотя проредил орущую толпу. И тут же нарвались на клинки марикьяре. Вальдес справится, это видно уже сейчас, причем с минимальными потерями для себя, а Олафа заботил второй капер, который никуда не делся, и даже наоборот: от упавшей мачты избавились и теперь пытаются зайти с кормы, а «Астэра» сейчас не способна маневрировать.
Ротгер с абордажной командой довольно лихо расправлялись с морисскими пиратами, когда на «Астэру» обрушился залп второго противника. И тут же корабль сотряс ответный залп, который еще сильнее попортил паруса и снасти на верхней палубе. Привязанный к «Астэре» первый капер сильно набрал воды и тянул правый борт корабля вниз.
– Руби канаты, – крикнул Бешеный и, отмахнувшись шпагой от очередного мориска, подскочил к борту и рубанул по канатам, связывающим его драгоценную «Астэру» с идущим ко дну кораблем.
Однако, едва они успели освободить свой корабль от такого «якоря», как я другого борта на них посыпались пираты второго капера. «Ну что, Ротгер? Хотел абордажа? Получи!»
Внезапно выскочивший перед ним мориск рухнул на палубу, и Ротгер увидел, как по чужой рубашке растекается кровавое пятно. Но разглядывать чужие трупы было некогда: бой еще не кончился, хотя оставалось недолго. Загнанные на нос пираты все еще сопротивлялись, но их осталось слишком мало.
Олаф спокойно перезаряжал пистолет под удивленным взглядом Антонио.
– Что вы стоите? Их там еще много.
– Не думаю, что в таком дыму от моей стрельбы будет много толку.
Снова выстрел, и хотя в дыму видно плохо, Антонио сумел разглядеть еще одного мориска, павшего от пули Кальдмеера.
Кто-то сам прыгнул за борт, кого-то туда вышвырнули, но уже вскоре на палубе «Астэры» не осталось ни одного живого пирата. А мертвецы были незамедлительно отправлены туда же, куда совсем недавно прыгали их живые еще братья – за борт. Как ни странно, но среди своих потерь не было. Несколько тяжело, но не смертельно раненых, вот и все, не считая царапин и ушибов.
– Мы поразительно легко отделались, – заключил Ротгер, оглядывая свою потрепанную, но счастливую команду.
– Удивляетесь, Ротгер?– Олаф осторожно спускался с капитанского мостика.
– Радуюсь, – белозубая улыбка очаровательно смотрелась на черном от порохового дыма лице.– А вы не считаете это достойным поводом хотя бы для улыбки?
– Улыбки будут, когда я узнаю, как обстоят дела у Руперта, – Ледяной указал взглядом на приближающийся «Огонек». Третьего капера нигде не было видно, так что можно было смело предположить, что фок Фельсенбург со своей задачей справился отлично.
Когда корабли сошлись борт о борт, Олаф и Ротгер тут же перебрались на дриксенскую территорию, где их встретил сияющий Руппи.
– Все в порядке. Пираты на дне, у нас потерь нет, – доложил он, глядя на бывшее начальство.
– Вы тоже без потерь? За это надо выпить!– воскликнул Вальдес. – Руперт, тащите бутылки сюда. Не стоит сидеть в душной каюте, когда можно полюбоваться на прекрасный закат…
– И поблагодарить Создателя за то, что мы там сегодня не оказались, – закончил с улыбкой Кальдмеер.
– За это определенно стоит выпить!– улыбайтесь, господин адмирал, улыбайтесь.
– Завтра нас ждут гранатовые рощи и апельсины, – Вальдес с бутылкой пристроился на палубе у бортика, на который опирался Олаф.
– Скорее всего, нас завтра ждут верфи, – Кальдмеер был настроен более реалистично.– Несмотря на наше везение, кораблям досталось.
– Не-ет, завтра апельсины, а уж потом верфи и все остальное…
А на закате они уже входили в порт Алвасете.
4. "Ночь тысячи огней"
читать
Когда Бешеный с Ледяным и неизменным, как козни Леворукого, Руппи прибыли в Фельп, он встретил их яркими огнями и звонкими голосами жителей, которые не умолкли даже после заката.
- Мне уже нравится, как нас встречают, - заявил Вальдес, когда они шли по главной улице, заполненной танцующими людьми. - Хотя лучше бы вместо танцев они преподнесли нам вина.
Олаф молча улыбнулся.
- А по-моему, здорово! - сказал глазевший по сторонам Руппи.
- Ещё бы! - подхватил Вальдес. - Если каждая дамочка Фельпа подмигнёт так, как та блондиночка, - он кивнул головой, - то весёлая ночь уж тебе наверняка обеспечена.
- Какая блондиночка? - завертел головой Руппи, пока Олаф укоряюще смотрел на хохочущего Ротгера.
- Ладно, молчу, - сказал Вальдес и похлопал Руппи по плечу. - Смотрите, кажется, неплохая гостиница.
Гостиница называлась "Под мостом", и это было очень логичное название. Увековеченный в названии мост был деревянный и неказистый, но выглядел вполне прочным, поэтому казалось странным, почему на нём не было ни души, хотя веселящимися фельпцами сейчас был заполнен каждый уголок города.
Но, кажется, Вальдес и Кальдмеер не придали этому никакого значения, окинули одинаково равнодушными взглядами арку моста и зашли в гостиницу. Руппи задержался на пару секунд и последовал за ними, о чём-то размышляя.
***
- Мне кажется, девица уже достаточно наплакалась, и пора избавить её от слёз, - сказал Вальдес, когда они расположились в приготовленных комнатах. - Вы согласны, Олаф?
- Вы же знаете, ценитель вин из меня плохой, - ответил Ледяной. - Я бы согласился и на бергерское пиво.
- Ну уж нет, - возразил ему Ротгер. - Даже я, наполовину бергер, соглашусь отведать этого пойла только под страхом смертной казни. Хотя оно и есть смертная казнь - замедленного действия, - подумав, добавил он.
От "Девичьей Слезы" отказался лишь Руппи, сославшись на то, что ему кое-что надо в городе - и тут же убежал.
- Не иначе, как к той блондиночке, - немедленно подмигнул Кальдмееру Ротгер и поднял бокал.
***
Руппи вернулся нескоро, и вид у него был весело-взволнованный.
- Ну как она? – лукаво поинтересовался Вальдес.
Фельсенбург отмахнулся.
- Вечно вы, Ротгер, шутите... Я узнал много интересного. Знаете, что это за праздник? - и, не дождавшись ответа, продолжил.
- Он называется "Ночь тысячи огней". Кроме Изломов, это единственный день в году, когда возможны всякие... чудеса. Главный день для магии. И, чтобы магия тьмы не победила магию света, фельпцы всю ночь жгут огни и костры.
- Фельпцы сама разумность, - заметил Ротгер. - Ещё вина, адмирал?
- Но и это не самое интересное, - продолжил Руппи. - Тот мост, который над гостиницей, видели? Знаете, почему там никого нет?
- Полагаю, это ты нам и поведаешь, - улыбнулся Олаф.
Руппи кивнул.
- Только в эту ночь, стоя на этом мосту, можно загадать желание, и оно сбудется, - сообщил он.
- Руппи, - глаза Олафа улыбались. - Но ты же не веришь в эти сказки...
Наследник Фельсенбургов не ответил, и молчание прервал Вальдес.
- Отчего же тогда на нашем хрупком мостике не толпятся жаждущие и страждущие получить то, о чём давно мечталось? Отчего мы с Олафом, сидя здесь, не слышали ни одного молящего вопля: "Хочу провести ночь с дочерью дукса?!" Отчего...
Руппи редко перебивал говорящих , но сейчас был именно такой случай.
- А потому, - ответил он, хмурясь, - что получить желаемое можно, только отдав что-то. По легенде ты обретаешь, только если что-то теряешь. И никто не знает, какую цену он заплатит за осуществление своей мечты.
- И не будет ли эта цена слишком высока, - продолжил Кальдмеер.
Руппи кивнул.
- Очень оптимистично, - заметил Вальдес. - И мне всё ясно, - он откинулся на стуле, - эту легенду сочинили хозяева нашей гостиницы, чтобы хоть как-то оживить историю этого неказистого моста и подзаработать на нём. Выпей, Руппи!
Фельсенбург обиженно замолчал, но протянутый Бешеным бокал всё же взял.
***
... Олаф сцепил зубы. Главное - не закричать, главное - тишина, главное - не разбудить спящих в соседних комнатах. Слава Создателю, непрекращающийся шум на улице помогал ему не выдать себя.
Склонившегося над ним Ротгера он заметил не сразу.
- Олаф, ты меня узнаёшь? Олаф, это я, Ротгер.
Он переходил "на ты" только в такие минуты, всё остальное время стараясь сдерживаться, но сейчас не мог. Хмель мигом улетучился из головы, и осталась только кристальная в своей жестокости мысль - Олафу плохо.
Кальдмеер после ранения так и не смог поправиться окончательно. Боль приходила неожиданно, как гроза на море, иногда сменялась тяжким бредом, и выдержать всё это, не сойдя с ума, адмирал мог лишь потому, что когда-то, во время первого приступа, один Бешеный человек просто сказал: "Ты ведь знаешь - я тебя не оставлю".
Он знал - и потому закрыл глаза и почувствовал, как боль постепенно, будто вытаскивая тяжёлый якорь из воды, уходила.
И не увидел, что вскоре ушёл и Ротгер.
***
До рассвета осталось немало часов, когда Кальдмеер проснулся со странным чувством. Он ощутил себя лет на двадцать моложе и абсолютно здоровым. Нет, боль уже ушла, но Олаф понимал (а откуда - ызарг его знает!), что она не вернётся.
Внизу скрипнула дверь, а через секунду в комнату заглянул серьёзный Вальдес.
- Адмирал, вы как?
Кальдмеер покачал головой.
- Не знаю, Ротгер. Вернее, знаю - всё хорошо, только непонятно, отчего так.
- Чудо, - заявил Вальдес без тени улыбки.
- Чудо, - подтвердил Олаф, и его взгляд внезапно похолодел. - Это ведь вы, Ротгер?
- Что - я? - с деланным равнодушием спросил Вальдес, зажигая светильник.
- Ходили на мост.
- Ходил, - подтвердил Вальдес. - Подышал свежим морским воздухом и пожелал, чтобы жена дукса принесла мне утром в постель чашечку шадди.
Ледяной не слушал его, а только пристально смотрел светло-серыми глазами. Вальдес, отчаянный Вальдес, Вальдес, которого знал он, непременно бы улыбнулся, сказав такую фразу. Или подмигнул. Или рассмеялся. Этот же Вальдес как будто потерял…
- Ваш смех!
- О чём вы, адмирал?
Олаф вскочил и резко зашагал по комнате.
- Вы понимаете, что Руппи был прав, и легенды не врут? Вы понимаете, ЧТО вы потеряли?
- А вы – приобрели.
- К … ызаргам! – внезапно выругался Кальдмеер. – Вы же понимаете, смех – это ваша душа.
- Да-да, - махнул рукой Ротгер. «Вальдес будет смеяться и в Закате», я знаю, что обо мне говорят.
- Вы не понимаете…
- Да понимаю я всё! – резко ответил Бешеный. – Кажется, если тут кто-то чего-то не понимает, так это вы, Олаф.
Он вышел, громко хлопнув дверью, а Кальдмеер остался, долго вглядываясь в оконное стекло, в котором отражалась ночь тысячи огней.
***
Обратно Вальдес ворвался ещё более стремительно.
- Не хуже кэцхен, - улыбаясь, заметил Олаф.
- К … ызаргам! – пришла очередь Бешеного ругаться. – Ну что, засмеяться вам? Захохотать? Усмехнуться ехидно?
- Можете просто улыбнуться, Ротгер.
- Неужели? Чему же мне улыбаться? Вашей потере? Итак, что?
- Я вас не понимаю.
Ротгер уселся на стул верхом и резким рывком придвинул его к кровати Олафа.
- Вы ходили на мост, поэтому я опять смеюсь. Что потеряли вы? – чеканя каждое слово, произнёс Бешеный.
- Ничего важного.
- Так же говорил и я.
- И врали самому себе, - заметил Олаф.
Вальдес быстро окинул его злым взглядом и, прищурившись, спросил:
- Что с вашей рукой?
- Старая рана. После неё у меня пару месяцев не действовала левая рука.
- Ну конечно! – Вальдес вскочил со стула. – И теперь это вернулось!
- Я правша, Ротгер. А командовать кораблями можно даже без рук.
Вальдес замер и встретился взглядом с Кальдмеером.
- Ради чего? – тихо спросил он. – Ради моего дурацкого смеха?
Серые глаза Олафа посветлели.
- Просто вы должны запомнить, Ротгер, - твёрдо сказал он. – Я вас не оставлю.
***
Руппи, разбуженный разговорами за стенкой, выслушал рассказ и вынес свой вердикт.
- Вы оба с ума сошли. Это будет замкнутый круг.
- Не будет, - ответил Олаф.
- Ещё чего! – воскликнул Ротгер. – Сейчас я пойду на мост, и кто, по-вашему, меня остановит?
- Я, - тихо сказал Руппи. – Прошу вас, вы можете спокойно посидеть здесь, вдвоём, хотя бы полчаса? Я быстро.
- Вот он точно не хуже кэцхен, - заметил Ротгер, когда Руппи умчался куда-то в ночь. – Послушайте, Олаф, я не знаю, что там задумал молодой Фельсенбург, но я бы не прочь распить ещё бутылочку «Слёз».
- Вы отпустите его одного?
- О, несомненно. Главное качество вашего Руппи – предприимчивость, и мне это нравится. Но предупреждаю сразу – если он не вернётся через полчаса, я пойду на мост.
- Ну-ну, - усмехнулся Олаф. – Рискните.
***
Руппи вернулся запыхавшийся, но чрезвычайно довольный собой.
- Как ваша рука? – тут же спросил он у Кальдмеера.
Олаф, занятый очередным спором с Вальдесом, попробовал поднять левую руку и…
- Закатные твари, - прошептал Бешеный. - Но как…
- Достаточно было просто смешаться с толпой, - Руппи налил себе полный бокал и выпил залпом. – Там бродит куча карманников. Один из них попытался ограбить торговца, но внезапно наткнулся на лезвие моей шпаги. Нет, я его не убил, адмирал, не смотрите на меня так. Я отвёл его на мост и… эмм… попросил, чтобы он загадал кое-какое желание.
- Очевидно, ты был убедителен, - заметил Кальдмеер.
Вальдеса интересовало другое:
- Так, а чего он лишился?
Руппи вдруг покраснел.
Вальдес захохотал.
- Отличная работа Руппи! За такое окончание ночи тысячи огней стоит выпить.
Он наполнил три бокала и протянул их дриксенцам.
- За Руппи!
Сделав глоток, Ротгер не удержался и захохотал снова. За ним улыбнулся и Олаф.
***
Восходящее солнце пронзило оконный витраж своими лучами, в комнату ворвался пропахший солью бриз, а Ротгер Вальдес смеялся, глядя на рождающийся из моря рассвет.
5. "Гайифский вояж"
читать
В знойнейшей стране Гайифе,
Что в Талиге всем известна,
Швартовался раз корабль,
Что у дриксов звался Тварью.
Но, вообще-то, он Астэра,
Как враги б не обзывали
Но о них речей не будет,
Не о них тут наш рассказ.
Астэра и сопровождавший ее фрегат дриксенского военно-морского флота под управлением Олафа Кальдмеера тихо покачивались у пирса. Вечер рассыпал по водной глади лунные блики, скрадывал хищные очертания парусников, превращая их из боевых кораблей в романтичные каравеллы, и приносил с собой запах человеческого жилья, теплый и домашний. В капитанской каюте Астэры собралась весьма своеобразная компания, впрочем, за все время путешествия оба экипажа смирились с тем, что то на Астэре можно увидеть сухощавого Олафа, а то, на пришедшем на смену Ноордкроне фрегате, нет-нет, да мелькнет Бешеный. Короче, то и дело капитаны ходили друг к другу в гости. Вот и сейчас господа бывшие враги изволили пить вино в компании Руперта фок Фельсенбурга, бессменного адьютанта Ледяного Олафа, и разглагольствовать. Впрочем, разглагольствовал по большей части Вальдес, сопровождавший свою речь довольно активной жестикуляцией, отчего на столе уже красовалось винное пятно, Олаф же делал вид, что внимательно слушает, а на самом деле любовался тем, как скачут по темным волосам и смуглой коже Кэналлийца отсветы свечного пламени. Так же господин Кальдмеер вяло размышлял о том, что мотивы, толкнувшие его согласиться с безумным предложением Вальдеса и отправиться вместе с ним в кругосветное плавание, весьма просты. Пересчет пингвинов в Седых Землях – чрезвычайно скучная штука, а кругосветка… Словом, долго уговаривать Олафа Вальдесу не пришлось:
- Ну что, Олаф, вы согласны? – черноволосый полукровка оперся о стол и теперь внимательно смотрел на Кальдмера, ожидая ответа на благополучно прослушанный вопрос. Но отвечать следовало быстро и, желательно, правильно. Ледяной прикинул, что чего-то особенно неприличного Вальдес в обществе Руппи предложить не рискнул бы, и согласно кивнул:
- Разумеется, Ротгер. – называть бывшего врага по имени было немного непривычно, но приятно. Упругое северное имя, жесткое и вместе с тем бархатисто-раскатистое, напоминавшее мурлыканье большой кошки, легко соскальзывало с губ, словно именно Олафу было предназначено его произносить.
Кальдмеер протянул Вальдесу ладонь, для скрепляющего неведомый пока еще договор рукопожатия, и был бесцеремонно выдернут из-за стола.
- Ну, так пойдемте, вся ночь наша. – Ледяной остановился у порога вице-адмиральской каюты и вполголоса поинтересовался у идущего позади Руперта:
- И с чем я согласился?
- С тем, что нужно сойти на берег и провести эту ночь в ближайшей таверне, чтобы, как сказал господин Вальдес, «Понять, что такое Гайифа». - Руперт вежливо кашлянул, намекая, что хорошо бы господину Кальдмееру освободить проход. Олаф вышел на палубу, прихватив позабытую Вальдесом куртку, и направился к трапу, у которого уже маячил расхристанный Бешеный, не то ежившийся от ветра, не то приплясывавший в нетерпении и ожидании.
- Держите, Ротгер – он протянул полукровке куртку, не удержавшись от того, чтобы окинуть взглядом Вальдеса.
- Благодарю, Олаф, вы не даете мне погибнуть в цвете лет от воспаления легких. – Бешеный расплылся в улыбке и быстро натянул куртку, спрятав светлую рубаху под иссиня-черным сукном. Оделся и, дробно стуча каблуками по дереву трапа, понесся вниз, к твердой земле. Олаф спускался медленней, хотя бы потому, что это капитан знает на своем корабле все до последнего сучка, а гостю нужно быть осторожней. Еще не дай Создатель запнуться каблуком о выступающий гвоздь и позорно грохнуться носом о землю, стыдно же будет.
Первыми на твердь Гайифы
Снизошли два адмирала:
Вице - раз и два - цур-зее.
Бергекьяре и блондин.
А за ними, легким шагом,
Потому как - воспитанье,
По сходням сошел наш Руппи,
Что в кесарии наследник.
И вся эта вот компашка,
Наистраннейшего вида,
Подалась в ближайший город
С целью ночку покутить.
Потому что - захотелось.
И к тому же любопытно
Двум врагам неразлучимым
Друг о друге разузнать.
Ледяной вошел степенно,
А за ним ввалился Вальдес,
Наплевав с большого вяза
На приличия и такт.
Отпуск же у человека,
И войны уж нет полгода,
И поэтому он будет
Хулиганить от души.
Диспозиция такая:
За одним торцом - Кальдмеер,
Вальдес же сидит напротив,
Щеку подперев ладонью.
Руппи замер между ними,
Взглядом нервно ест начальство,
Точно знает - что-то будет,
Ведь не зря сюда пришли.
Так, втроем, они и пошли разведывать местность на предмет нахождения таверны. Нужный домик нашелся после пятнадцатиминутных поисков, за время которых Ротгер сумел завести знакомство с местным рыбаком и узнать, что хозяин «Быстрой утки» пиво касерой не разбавляет, да и вином у него тоже разжиться можно. Как бы то ни было, но Олаф все же не смог переступить через себя, даже после шатаний по странам в компании Бешеного, поэтому мужчина в таверну вошел степенно, как и подобает адмиралу. Вальдес же остался верен себе: влетел в зал, как к себе домой, на ходу расстегивая куртку и плюхаясь за свободный стол. По дороге до стола Ротгер успел заказать вина на троих, улыбнуться всем и никому и вообще уже почти стать своим. Олаф опустился за строго противоположный край стола и задумчиво крутанул кружку, в которую Руперт, на правах младшего, уже налил вина. Беседа, оборвавшаяся было во время прохода по таверне, снова набирала обороты. Вальдес беспечно разглагольствовал о сравнительных характеристиках флотов обеих стран, о сражениях, ведьмах, рецептах ведьмовки, словом, обо всем, что почитал хоть самую малость любопытным. Как показало время – усыплял бдительность.
Вальдес жмурится и млеет,
Олаф же - сама суровость,
Воплощение устоев
И моральности на флоте.
Под вино течет беседа
О судах, о капитанах
И сравнительных отличьях
Здешних юношей от наших.
- Как вы думаете, Олаф,
Если мы фок Фельсенбурга
Сравнивать решим с корнетом,
Хоть вон с тем, в углу сидящим?
- Ротгер, это неуместно.
Неприлично и бесстыдно.
Даже если он согласен,
В чем я лично сомневаюсь,
То корнет, в углу сидящий,
Вряд ли сам пойдет на это,
Потому что мы на гайи
Не умеем изъясняться.
И, поскольку не умеем,
То не сможем объясниться,
Что за жажда нам в сравненьи
Юношей весьма достойных.
Вальдес только рассмеялся
И, танцующей походкой,
Дошатался до корнета,
Что уж ушки навострил.
- Сударь, вы меня простите,
Нынче мне никто не может,
Глядя в черные глазищи,
Откровенно отказать.
Вся таверна присмирела,
Наблюдая за делами,
Что творили вдрызг нетрезвый
И цивильный адмиралы.
Вальдес долго примерялся,
Размышляя конструктивно,
Как начать свою задумку
По сравнению мальчишек.
Те стояли присмиревши,
Справедливо опасаясь,
Что разгульный полукровка
Вдруг чего-то учудит.
Когда Олаф и Руппи окончательно освоились и смирились с тем, что им придется провести всю ночь в компании Вальдеса, что само по себе чем-то отвратительным не являлось, грянул гром. Ротгер лукаво улыбнулся и, отставив кружку с довольно-таки неплохим вином, неожиданно предложил:
- Олаф, что это мы все о кораблях да драках, давайте мы сравним корнетов!
Кальдмеер чуть не поперхнулся глотком вина, но все же сделал над собой усилие и посмотрел в кристально чистые и честные глаза Вальдеса.
- Ротгер, мало того, что это непристойно, неуместно и бесстыдно Я, к своему стыду, гайи не знаю, вы, я подозреваю, тоже. Так что, как же мы будем объяснять корнету, - кстати, где вы его увидели? – что от него требуется? – попытка призвать Вальдеса к разуму провалилась. Бешеный кивком указал на столик у стены, где в одиночестве сидел над кувшином вина юноша, примерно одних лет с Рупертом.
- Собственно, вот объект для сравнения, а договориться… - Ротгер встал из-за стола и направился к упоенно надирающемуся юноше. Что он там ему говорил, какие дифирамбы пел, Олаф не слышал. Злость и раздражение, непонятным образом появившиеся в мыслях о Ротгере, жаждали выхода. Куда направить бушевавшие эмоции Олаф решить не смог, да и не успел, поскольку Ротгер уже вел к их столику ужасно удивленного и к тому же плохо стоящего на ногах корнета:
- Собственно вот. Уважаемый родственник кесаря, соблаговолите встать рядом с… юноша, а вас как зовут? – гайифец, слабо соображавший, чего от него так настырно добивается этот шумный и веселый человек, что-то вяло бормотнул. Не то попытался отговориться незнанием, не то действительно представился. Вальдесу этого хватило.
- Вот видите, мне сегодня никто не может отказать. – Ротгер пристроился на краешек стола и пристально вгляделся в стоявших бок о бок гайифца и Фельсенбурга. Родич кесаря поддерживал плохо стоящего на ногах товарища по несчастью и старался не краснеть, что, учитывая направленные на них взгляды всех посетителей таверны, было проблематично. К тому же, он просто не решался что-то сказать еще и потому, что кто его знает, что придет в голову вице-адмиралу, справедливо прозванному Бешеным. Вдруг еще чего учудит при попустительстве Олафа. Кальдмеер же наблюдал за Вальдесом, напоминавшим кота, не решившего еще с какой стороны подступиться к добыче, и размышлял.
Олаф, медленно зверея,
Вдруг подумал, что неплохо
Жажду буйную познанья
Перебить чем-то покруче.
Бергекьяре отозвал он,
На крыльцо его он вывел,
И, ночной порой безлунной,
Начал жадно целовать.
Целовались они долго.
Пока не иссякнул воздух.
Отдохнули. Продышались.
И все начали опять.
Ротгер щурился и муркал,
Олаф улыбался сыто,
Удовлетворив желанье,
Что давно его снедало.
А точней - с вчерашней ночи,
Когда в голову явилось
Нелогичное хотенье
Ротгера зацеловать.
Не прилюдно, а укромно,
На двоих деля хмель ласки.
И плевать на экипажи,
Иногда соврать - не грех.
Вальдес выдохнул устало
И сказал, притворно хмурясь,
- Надоела мне Гайифа!
И вообще - хочу домой.
Корабли готовы к рейду,
В Хексберг тоже уж заждались,
А тебя, если захочешь,
Я опять в свой плен возьму.
Мысли в голове адмирала цур-зее роились сплошь и рядом неприличные и даже вполне согласовывающиеся с представлениями Золотых Земель о Гайифе. Конкретно размышлял Ледяной о том, что надо спасать обоих юношей, замерших под рассеянным черным взглядом Вальдеса, как мыши перед змеей. Однако варианты спасения отнюдь не предполагали ни громкого требования прекратить балаган, ни аккуратной просьбы сделать то же самое. Нет, Кальдмеер размышлял о том, что столь буйного человека, как Ротгер нужно целиком и полностью вовлечь в нечто новое.
- Ротгер, не уделите мне несколько минут? Юноши никуда не уйдут, а мне просто необходимо поговорить с вами наедине. – Ледяной поднялся со своего места и, прихватив Вальдеса под руку, повел его на крыльцо. Ротгер особо не сопротивлялся, следуя за с Олафом безропотно и тихо. На крыльце он обрел дар речи и не преминул поинтересоваться:
- Олаф, а зачем мы сюда ушли? Там же все свои. Сказали бы там, да и делов. – Бешеный прислонился к столбу, поддерживающему крышу над крыльцом, и посмотрел на Олафа внимательно и вместе с тем весело. Как у Ротгера получалось совмещать такие, казалось бы, несовместимые понятия в одном единственном взгляде Кальдмеер уже не задумывался. Мужчина сделал шаг вперед, вплотную приблизившись к вице-адмиралу и возвысившись над ним на добрую голову, и, без лишних сентиментальностей, поцеловал. Губы на пробу коснулись губ Бешеного, ладонь удобно устроилась на затылке полукровки, предупреждая возможное бегство, а свободная рука легла на спину, аккурат между лопаток. Сказать что-то после короткого, ознакомительного поцелуя было невозможно, и Олаф продолжил свои изыскания. Вальдес, как ни странно, не сделал ни малейшей попытки вырваться, наоборот, пальцы кэналлийца вцепились в куртку Ледяного, когда тот продолжил вдумчиво целовать своего уже не врага.
Кальдмеера уже мало волновало то, что их могут застать за столь недвусмысленным занятием, что после таких поцелуев по ним обоим, мягко говоря, будет видно, чем они тут занимались, и Руппи вполне может сопоставить факты. На все это адмиралу цур-зее было откровенно плевать. Сейчас имело значение только то, что Ротгер не сопротивлялся, а очень даже приветствовал поцелуй, что губы Вальдеса пьянили не хуже вина, которое они пили, хотя, быть может, пьянила въевшаяся в их кожу соль, придававшая поцелую восхитительный оттенок горечи. Все остальное было не важно, а отмазку они как-нибудь придумают. Вместе. Но ни один поцелуй не может длиться вечно, поскольку запасы воздуха в человеческих легких отнюдь не безграничны. Олаф оторвался от Вальдеса, чтобы глотнуть воздуха и позволить своему спутнику несколько прийти в себя, и с некоторым подозрением посмотрел на абсолютно счастливое лицо Ротгера. Признаться, он ожидал всего, но не того, что полукровка будет абсолютно счастливо и шало улыбаться и, едва отдышавшись, сам полезет с поцелуями к нему. У Кальдмеера даже была заготовлена целая речь, объясняющая его поведение и мотивы, но заготовленные фразы не пригодились, вылетев из полуседой уже головы после первого же поцелуя. Вальдес, в отличие от Олафа, уверенный в его расположении не робел и не нежничал. Поцелуи бергекьяре были жадными, жаркими и полными искрящегося веселья и наслаждения происходящим. И еще они очень нравились Кальдмееру. Сколько они целовались Олаф не считал, просто в один момент оказалось, что Вальдес щурится, разглядывая темное ночное небо, и чуть ли не мурлычет, а сам Ледяной с донельзя довольной улыбкой перебирает волосы Бешеного, старательно руша ту слабую иллюзию порядка, что еще каким-то чудом удерживалась в кудрях Ротгера.
- Олаф, у меня, пожалуй, только один вопрос. – Вальдес выглядит до странного умиротворенным и тихим, словно это не он целовал Ледяного так, что перед глазами мужчины плясали звезды.
- Как мы объясним наш вид Руппи и экипажам?
- Да нет, не это… Олаф, мне тут уже до кошек надоело. Я домой хочу. Корабли готовы, в Хексберг Альмейда уже ждет явно…
- Это ясно, а что за вопрос?
- Господин адмирал цур-зее, хотите снова попасть в плен? – Олаф только рассмеялся, глядя на то, как Вальдес шало улыбается, словно предлагая не плен, а невесть какой дар чистым золотом.
- Пойдемте, господин вице-адмирал Талига, заберем Руперта и извинимся перед корнетом. У нас еще масса времени, чтобы решить, попаду ли я в плен, или потерплю крушение у берегов Хексберг.
-
-
25.12.2010 в 19:47это прекрасно )))))
-
-
26.12.2010 в 00:29Я так понимаю, дамы в клипе те, что пытались женить на себе Вальдеса?)))
-
-
26.12.2010 в 08:54раджана
Спасибо!
Я так понимаю, дамы в клипе те, что пытались женить на себе Вальдеса?
Ну что вы! Просто очень милые дамы, которые были бы не прочь удержать его на берегу подольше.
-
-
26.12.2010 в 21:56-
-
01.01.2011 в 16:21-
-
07.01.2011 в 21:37и работы все гармонично связаны))